ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА ВЕРГИЛИЯ, БИОГРАФИЯ

ПУТЕВОДНАЯ ЗВЕЗДА ВЕРГИЛИЯ

Ориентируясь на греческую литературную традицию, находя в картинах пастушеской идиллии чистоту и про­стоту, которых недоставало окружающей поэта жиз­ни, предвосхищая творчеством наступление «золотого века» культуры Рима и веруя в величие римского народа.

Публий Вергилий Марон ни в одном из трех своих знаме­нитых произведений не оказался в плену первоначального художественного замысла. Его путь — в преодолении традиции и разрушении идиллии к созданию нового мифа и новой реальности. Его звезда — любовь к Риму и миру.

«Буколики» Вергилий начал в форме подражания Фео­криту, стремясь привнести на римскую почву самый строй александрийского стихосложения, и был особенно впе­чатлен простотой и естественностью стиля пастушеских идиллий древнегреческого поэта. Однако в ходе написа­ния сборника Вергилий достиг гораздо более масштабных результатов: на материале буколических картин-фикций он показал скрытые и явные социально-политические противоречия жизни римлян в период разорительных гражданских войн, а также внутренние (частные) пережи­вания современного человека. Одновременно Вергилий широко использовал возможности поэтической цитации, усложненной мотивной структуры и образных заимствова­ний, создавая тем самым пространство новой художествен­ной реальности римской поэзии. Кроме того, он завершил реформирование латинского гекзаметра, что позволило поэтической речи приобрести музыкальное звучание. И, наконец, то, что прославило имя Вергилия в христиан­ском Средневековье — пророчество, сделанное в четвертой эклоге: «Ты же рожденью младенца, что с веком железным покончит, И возвестит всему миру века приход золотого, Радуйся ныне…».

«Георгики», задуманные как эпическое полотно о при­роде в традиции дидактики «Трудов и дней» Гесиода, а также эпикурейской философии и поэмы Лукреция «О природе вещей», вышли далеко за рамки прославления сельской жизни и мирного труда. Бесспорно, с большим поэтическим вкусом, изяществом и живостью описывает Вергилий работу крестьянина в поле, фруктовые деревья, виноградные лозы и домашних животных; создает бле­стящий мифологический эпиллий (буквально — «малый эпос») о пчеловоде Аристее. Однако с особой силой новая для избранного жанра апелляция к современным истори­ческим и социально-политическим реалиям прозвучала в многочисленных отступлениях, несущих на себе идейно-психологическую нагрузку. Действия Октавиана, направ­ленные на установление гражданского мира и создание им­перии, преподносятся в «Георгиках» как благо для римлян, поскольку способствуют установлению спокойной жизни и процветанию Италии; именно в «Георгиках» звучит обе­щание поэта восславить деяния Августа в отдельной поэме. Вместе с тем важно понимать: Вергилий не был «придвор­ным поэтом». Причины его политических убеждений с де­ликатной точностью сформулированы одним из ведущих исследователей античной литературы М.Л. Гаспаровым: «Для поколения, пережившего ужас гражданских войн, благодатность нового порядка была не пустым словом, а выстраданным убеждением».

«Энеида» замысливалась Вергилием как поэма по об­разцу гомеровского эпоса о началах римской истории и божественном происхождении предков императора Ав­густа и требовала глубокого погружения в мифологический и историко-архивный материал. Однако не просто славное прошлое основателей римской державы оказалось в фоку­се изображения: художественная разработка образов и реа­лий минувшего у Вергилия «устремлена» в современность и будущность. Странствия и войны Энея в блистательной по форме подаче поэта предвосхищают закономерное и неизбежное величие Рима, а значит — согласно идеалам Вергилия — человека и мира. Одновременно для мировой литературы открылись новые перспективы взаимодействия мифа и реальности, зиждущиеся на прочном основании классического художественного наследия.

Сохрани к себе на стену!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.