ВЛЮБЛЯТЬСЯ В ОБМАНЫ. РУССО
Утопические идеи французского просветителя повлекли за собой глобальные революционные потрясения во Франции конца XVIII века, фактически изменившие облик Европы и Америки. Они не только породили целую волну подражаний и продолжений, не только восстановили против самого автора многих мыслителей современности и последующих поколений, но и сыграли выдающуюся роль в развитии мировой литературы. Жан-Жак Руссо оказался тем сильным звеном в литературной цепи эпох, которое соединило все художественные воплощения «естественного человека» от Античности и до Руссо, а затем от Руссо до наших дней. Примечательны слова Наполеона Бонапарта: «…будущее покажет, не лучше ли было бы для человечества, если бы ни Руссо, ни я никогда не существовали».
«Лакей, гувернер, учитель музыки в домах знати, секретарь и переписчик нот» — таковы краткие энциклопедические сведения о жизни Жан-Жака Руссо до того момента, как он стал великим мыслителем и писателем. Точнее, в любом из этих неожиданных для современного читателя «обличий» он был творцом оригинальных философских идей, которые впоследствии озвучил в трактатах «Рассуждение о науках и искусствах», «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми», «Об общественном договоре», а также в романах «Юлия, или Новая Элоиза», «Эмиль, или О воспитании». И, конечно, в «Исповеди», ставшей апофеозом творчества великого борца за естественную свободу человека и первичность чувства в отношении разума (а заодно и «мостиком» от сентиментализма к романтизму).
«Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах», — из одной только этой емкой формулы Руссо вырисовывается многоцветный спектр его идей, ведущая из которых — идея «естественного человека». Живущий в гармонии с природой и только в этом состоянии способный быть добродетельным, человек разлагается морально именно под напором цивилизации. Примечательно, что даже чтение, на взгляд Руссо, плохой учитель для ребенка, поскольку не является практическим действием: из всех книг, которые следует прочесть в детстве, писатель выделяет единственную — «Жизнь и приключения Робинзона Крузо», поскольку физический труд показан в ней главным условием жизни человека.
Другая масштабная идея великого мыслителя, поднятая впоследствии на щит Великой французской революцией, — о природном равенстве людей («от природы люди так же равны, как звери») и об общей свободе (она «есть следствие природы человека»). В этом смысле главным последователем, проводившим в жизнь идеи просветителя, стал Максимилиан Робеспьер, один из лидеров революционной Франции, закончивший жизнь на гильотине. Реки крови, пролитые в последнее десятилетие XVIII века на улицах и площадях страны во имя благих идей, показали если не утопичность философских воззрений Руссо, то, по меньшей мере, невозможность их воплощения в реальность.
Другая судьба постигла художественные открытия про- светителя-сентименталиста. Форма эпистолярного романа «Юлия, или Новая Элоиза» позволила Руссо воссоздать тончайшие оттенки содержания жизни и душевных переживаний героев, «от первого лица» выразить естественное чувство любви, охватившее их. Такой способ письма оказался продуктивным впоследствии в романтической и модернистской практике, а сама установка на непосредственность излияния личного переживания расширила возможности воплощения психологического портрета человека в литературном произведении. Осмелимся предположить, что, уловив это обостренным «слухом» художника слова, Руссо и создал свой автопортрет — «Исповедь».
«Я один. Я знаю свое сердце и знаю людей. Я создан иначе, чем кто-либо из виденных мною; осмеливаюсь думать, что я не похож ни на кого на свете. Если я не лучше других, то по крайней мере не такой, как они», — и в этом фрагменте произведения-исповеди отчетливо прописывается главное действующее (а вернее — чувствующее!) лицо писателя-странника, философа-просветителя, сенти-менталиста-практика, снискавшего уважение почитателей своего таланта и ощутившего столь же сильную неприязнь недругов. Перипетии частной жизни на фоне великого и ужасного для Франции XVIII века нашли свое отражение на страницах тогда еще новой и во многом неожиданной для литературы формы естественной исповеди психологического естества Жан-Жака. И в этом открытии — несомненная заслуга Руссо перед мировой художественной словесностью.
Интересно, наступит ли то «будущее», о котором говорил Наполеон Бонапарт?