Одним из самых ярких и самых неоднозначно оцениваемых современных писателей можно назвать В. Шарова. Романы «Репетиции», «До и во время» одними принимаются как глубокая литература, другими безоговорочно отвергаются. Его романы «Воскрешение Лазаря», «Будьте как дети», наряду с предшествующими, предлагают интерпретацию исторических событий, основанную на убеждении в ментальной религиозности русского народа, по сути, это создание альтернативной истории. Во всех романах писателя идет нескончаемый монолог о конце мира, происходят события, придающие реалиям советской эпохи статус эсхатологического хронотопа.
Название романа В. Шарова «Будьте как дети» сразу отсылает к цитатам из Нового Завета. В Евангелиях от Матфея, от Марка и от Луки она имеет либо прямое, либо метафорическое значение.
В. Шаров использует оба значения для собственной интерпрета ции трагической русской революции в XX веке, создавая историческую фантасмагорию. Ключевым моментом ее является новый крестовый поход как продолжение революции и ее оправдание, аналогичный крестовому походу детей в 1212 году. В новый крестовый поход отправляются дети-беспризорники и детски не искушенный северный народ энцы, солдаты Первой мировой войны и белогвардейские офицеры, юродивые и преступники, интеллектуалы и сибирские шаманы, по-детски верящие в возможность спасения человеческого рода. В романе абсурдная история России имеет глубокие религиозные корни, и параллели между историей страны и православной историей составляют основу эсхатологического повествования.
Вся история России XX века в концепции Шарова есть история беспрерывного движения к Святой земле, Святому граду. Это история поистине всенародного похода за правдой, за святостью. Не случайно в конце романа соединяются в одном образе Святая Земля с озером Светлояр и градом Китежем, и перед читателем проходят все разбросанные по страницам, времени и пространству отряды, отправившиеся в поход за Святую Россию. Реальное объяснение их появления — болотные испарения, вызывающие фантомные галлюцинации, когда деревья принимаются за фигуры людей. Но стиль Шарова отличается неразличимостью границы между реальностью и мистикой. Перед рассказчиком проходят то ли действительно, то ли уже за чертой реального мира колонны всех, кого он знал в жизни, всех, о ком слышал от близких, все, умершие и погибшие в XX веке. В конце романа становится понятным, что спровоцировавшая религиозное объяснение исторических событий евангельская цитата “будем как дети” важна была как пружина сюжета альтернативной истории. В святой земле России оказываются равно принятыми все: солдаты Первой мировой войны, староверы и никониане, красные, белые, зеленые, погибшие в годы Гражданской войны, беспризорники и коммунары, северные самоеды и сподвижники революции, ибо, по мысли писателя, все они — дети Божьи.