Сочинение на тему: МОЕ ПОНИМАНИЕ ПОЭЗИИ Ф. ТЮТЧЕВА

МОЕ ПОНИМАНИЕ ПОЭЗИИ Ф. ТЮТЧЕВА

Каждый человек по-своему воспринимает стихи, независимо от того — простые они или сложные. И причина здесь в том, что поэзия не может быть поня­та только разумом. Читая рифмованные строчки, мы не только восхищаемся метафоричностью образов и отто­ченностью стиля, не только оцениваем уровень языко­вого мастерства автора. Мы еще получаем возможность почувствовать ого настроение, настроиться на сопереживание, при этом у нас возникают свои ощущения. Происходит это потому, что стихи, как правило, рит­мичны, содержат в себе рифму, и в результате образу­ется целая система воздействия на читателя.

Для наиболее полного понимания творчества любо­го автора желательно знакомиться с его произведения­ми в хронологическом порядке. Тем самым мы создаем для себя своеобразную модель его жизни, из которой выброшено все, не заслуживающее внимания, а ос­тальное предельно сконцентрировано. Творчество пре­вращается в зеркало, которое отражает то, что может вызвать интерес со стороны читателя.

В молодые годы романтическое мироощущение Тютчева нашло яркое выражение в стихах. Недаром для нас, людей, живущих спустя более века после не­го, он принадлежит к когорте поэтов-романтиков.

Романтизм был благотворным течением. Поэты, принадлежавшие к нему, не переставали восхищаться окружающим миром, его совершенством, глубиной и бесконечностью. Не был исключением и Тютчев:

Дух жизни, силы и свободы Возносит, обвевает нас!..

И радость в душу пролилась,

Как отзыв торжества природы,

Как Бога животворный глас.

(«Весна»)

Характерная особенность романтизма — наделение природы чертами божественности, то есть придание при­роде божественного облика. Для романтиков окружаю­щий мир был совершенным, а заодно и бесконечным. Представители этого литературного направления могли многократно говорить об одних и тех же предметах, каж­дый раз находя в них новые грани, оттенки, новые спосо­бы понимания какого-либо явления или понятия.

Безусловно, классическим образом такого рода у Ф. Тютчева является гроза. Каждый из нас знаком с хрестоматийным стихотворением «Весенняя гроза», в котором дано описание этого природного явления как феерической игры природных сил, как упоения миро­здания своей мощью и глубиной. Здесь гроза — это игра стихий, но в другом произведении — в «Успокое­нии» — мы встречаемся с образом дуба, сраженного грозой. Здесь уже можно говорить о некоем жертво­приношении, когда гибель одного дает какой-то новый аспект жизни другим. Дуб мертв, но теперь на нем вы­растет мох, его сухие ветви станут прибежищем для какой-нибудь живности… В мироздании не бывает смерти, жизнь всегда бьет ключом.

Воспевание божественного начала природы не­сколько отделила романтиков от библейского мировос­приятия. Они, даже если пользовались образами тако­го рода, были гораздо ближе к языческой традиции. Именно потому поэзия Тютчева наполнена огромным количеством античных образов. Например, в той же самой «Весенней грозе»:

Ты скажешь: ветреная Геба,

Кормя Зевесова орла,

Громокипящий кубок с неба,

Смеясь, на землю пролила.

Другим символическим образом в творчестве ро­мантика Тютчева была вода. Эта живая, изменчивая, кипучая стихия влекла своей многоликостью, настоль­ко разнообразной, что становилась как бы первоисточ­ником, из которого рождалось на свет нечто новое, не­бывалое, удивительное. Вода была для романтиков сти­хией мистической, необычной, и соответственным было восхищение ею и то почтение, которое просматрива­лось в строчках, ей посвященных. Иногда воды даже боялись. Например, в стихотворении Тютчева «Кораб­лекрушение» вода представляет собой непреодолимую преграду между лирическим героем и оставшимся где- то далеко миром. Она символизирует обстоятельства, которые иногда могут быть непреодолимы и способны превратить человека в жалкую игрушку.

Вслед за безмятежной молодостью, когда еще воз­можно бездумное восхищение окружающим миром и вос­торженное его воспевание, приходит этап, на котором каждый автор сталкивается с реальной действительнос­тью и тут уже приходится учиться жить по жестким за­конам. Разумеется, действительность сильно отличается от идеализированного мира романтиков, что порождает серьезный духовный конфликт. Поэт делает попытки жить не в розовом замке своей мечты, а в соответствии с реалиями. И обнаруживает, что в живом окружающем мире довольно трудно найти почву для романтического мироощущения. Отсюда зачастую вытекает масса душев­ных переживаний, начинаются поиски компромисса.

Тютчев этого не миновал. Он пытался найти в жиз­ни тогдашней Европы источники восторга. И вначале это ему удавалось. Так родилось стихотворение «Ци­церон», в котором воспевалось бурное кипение общест­венной жизни и в котором призывается к ликованию каждый, кто живет не только как человек, но и как гражданин. Возможно, Тютчев пытался проводить па­раллели между политическими бурями, сотрясавшими Европу в то время, и прекрасными и романтическими грозами, которые он воспевал ранее. Искренним вос­торгом пронизаны строки:

Блажен, кто посетил сей мир

В его минуты роковые!

Его призвали всеблагие,

Как собеседника на пир.

В «Цицероне» пока еще не наблюдается никакого внутреннего напряжения в ощущениях поэта. Тютчев действительно восхищается, и это неудивительно. Он просто еще не разглядел того беспредела, говоря со­временным языком, который кроется за фееричностью перемен в обществе.

Однако период его восхищения был очень недолгим. В тот же самый период (немного позже «Цицерона») по­являются два произведения, уже отражающие назре­вание духовного конфликта. Первое из них называется «Mal’aria», что переводится с итальянского как «Зара­женный воздух». Здесь поэт высказывает свои сомнения относительно полноценности жизни. Мы видим, что мир прекрасен, но заражен и губителен для человека. За все­ми его прелестями скрывается невидимая и невыразимая опасность, которой невозможно избежать, потому что она — в воздухе. А воздух есть везде. От него невозмож­но спрятаться, им нельзя не дышать. Вдыхая же воздух этого мира, каждый человек вдыхает смерть. А все про­явления красоты — всего-навсего ширма, которой при­крывается злой рок, преследующий каждого.

Во втором стихотворении — «Silentium» — выра­жено осознание того, что человек живет в среде, кото­рая ему враждебна; внутренний мир настолько отлича­ется от внешнего, что воссоединится они не могут. Во всяком случае тогда, когда ты до недавнего времени был восхищен совершенством того, что на поверку ока­залось только ширмой для вездесущей смерти:

Молчи, скрывайся и таи И чувства, и мечты свои —

Пускай в душевной глубине Встают и заходят оне

Безмолвно, как звезды в ночи, —

Любуйся ими — и молчи.

Образы «Silentium», что в переводе с латинского оз­начает «Молчание», очень легко узнаваемы. Человек, желающий видеть мир прекрасным, должен смотреть только в свою душу. Там он может создать свой, иде­альный, мирок, который будет при этом настолько хру­пок и раним, что в него нельзя допускать никого и ни­чего извне. Молчащий, то есть незаметный, человек, в значительно меньшей степени уязвим. Именно к та­кой методике защиты от окружающего призывает Тют­чев. Он надеется, что это действительно поможет.

Однако напор внешнего мира настолько силен и не­удержим, что буквально сминает замкнутость поэта. Уже нет прежней упорядоченности, и новые, хаотич­ные образы, буквально переполняют поэзию Тютчева. В некоторых стихах это выражается призраками, бу­рями, в других — душевными терзаниями. Образно го­воря, поэт заболел внешним миром.

В поэзии Тютчева развивается ощущение одиночест­ва. Это неудивительно, потому, что течение романтизма к тому времени уже утратило себя, свою мощь и былую значимость, не выдержав потока политических и жиз­ненных неурядиц. Поэт пишет о листах, сорванных с де­рева, о скатившихся с вершины камнях, о вихрях, уно­сящих людей в неведомое. Это все образы катастрофы, одиночества, а для человека оно страшно. Особенно по­этическое. Стихи можно писать для себя, в стол, но они не могут противоречить мироощущению и миропонима­нию автора. А когда это происходит, творчество не при­носит ничего, кроме душевной боли.

И, наконец, наступает следующий этап, когда Тют­чев осознает всю глубину кризиса, в котором оказался. И для появившегося осознания реалий находятся соот­ветствующие строчки:

Душа моя — Элизиум теней,

Что общего меж жизнью и тобою!

Меж вами, призраки минувших, лучших дней,

И сей бесчувственной толпою?..

Поэт оказался в скорлупе, заключенным в себя, будто в тюрьму. Но он ведет себя так, как мужествен­ный узник. За кажущимся умиротворением, когда рождаются почти прежние, романтические стихи, вдруг прорывается каскад мрачных, разрушительных образов. Безумие, смерть, тление оказываются вы­плеснутыми на бумагу. И такие стихи Тютчева особен­но сильно впечатляют, потому что именно в них наибо­лее ярко выражается глубина его кризиса, и отсюда, как следствие приходит понимание мужества поэта, продолжающего вопреки всему писать, творить, пусть и испытывая душевную боль.

Долгий период времени Тютчев почти не писал — видимо, боль из-за противоречий между его миром и миром окружающим стала для него невыносимой. Естественно, что «творить» и «страдать» в данной си­туации означает одно и то же. Защищаясь от страда­ния, Тютчев старается писать меньше.

После своего возвращения из Европы, где Тютчев прожил более двадцати лет, наступает очередной этап его творчества. Для усталого поэта Россия становится как бы местом покоя, упорядоченности. Стихотворени­ем «Море и утес» он отдает дань своей стране, не обаг­ренной пламенем революций Европы. В спокойствии России Тютчев хотел найти лекарство, способное изле­чить его от духовной катастрофы.

К завершающему этапу творчества Тютчева отно­сятся стихотворения, в которых он проводит огромное количество параллелей между человеком и природой. Если бы не болезненное осознание бесполезности соб­ственной жизни, то вполне уместно было бы говорить о том, что Тютчев вышел-таки на правильный путь. Он понял, что человек всегда является отражением окру­жающего и влияет на него, точно так же, как окружа­ющее не может не отозваться в человеке. Наверное, не зайди душевный кризис Тютчева к этому времени так далеко, поэт смог бы вернуться к прежним образам и даже возродить былую энергию, бьющую ключом из каждой его строчки. Однако жизненные испытания не прошли даром. Тоску Тютчева было невозможно пре­одолеть уже ничем.

Когда дряхлеющие силы

Нам начинают изменять

И мы должны, как старожилы,

Пришельцам новым место дать…

Оставив яркий след в русской литературе, Тютчев своими прекрасными стихами показал, как сильно мо­жет страдать поэт, ставший одиноким перед бушую­щим морем жизни.