Сочинение на тему: ВЕЛИЧИЕ И НИЧТОЖЕСТВО В РОМАНЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ»

ВЕЛИЧИЕ И НИЧТОЖЕСТВО В РОМАНЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ»

Трактовки величия и ничтожества очень сильно за­висят от того, как человек смотрит на жизнь и в каких условиях ему приходится существовать. Ф. М. Досто­евский прожил чрезвычайно нелегкую жизнь, и это наложило очень значительный отпечаток на его твор­чество, заметно повлияло на взгляды писателя. Это хо­рошо видно по роману «Преступление и наказание». И, надо сказать, необычность взглядов автора очень су­щественно поднимает интерес к произведению в глазах читателя.

В чем выражается величие человека? Безусловно, в умении твердо выдержать любые удары судьбы, не относиться мелочно к промахам и ошибкам ближне­го, в способности помочь словом и делом. И не только. Еще есть его поступки, которые тоже можно оценить и характеризовать. И если уж этот человек претенду­ет на звание «великого», то поступки обязаны соответ­ствовать этой претензии. В чем же заключается вели­чие персонажей «Преступления и наказания»? В чем проявляется их ничтожество? И, наконец, кто велик, а кто ничтожен в романе?

Сразу стоит сказать, что нормальные трактовки величия — те, которые приняты в обыкновенном об­ществе, — здесь применять нельзя. Потому что они не рассчитаны на людей, подобных тем, какие предстают перед нами на страницах романа. Достоевского, навер­ное, не очень-то интересовали благополучные люди, а неблагополучие порождает немного иные критерии оценки.

В «Преступлении и наказании» величие тесно ужи­вается с достаточно пугающими и для бытового мнения отвратительными поступками. Например, потрясаю­щее самопожертвование Сонечки Мармеладовой, ее пламенная любовь к людям и жизни уживается с по­зорным клеймом «желтого билета». Но тем сильнее мы чувствуем, насколько добра и чиста эта девушка, к ко­торой просто не может пристать грязь окружающего мира. Она, презираемая всеми, тем не менее являет собой истинное величие — величие любви, сострада­ния и жертвенности. Поклон Раскольникова уместен и справедлив: «Я не тебе поклонился, я всему страда­нию человеческому поклонился…» Да, это действитель­но так. Хрупкая, чувствительная Соня на самом деле несет на себе груз страданий множества людей. В оп­ределенном смысле ее можно назвать великомучени­цей, так как она страдает вместе с Катериной Иванов­ной и Раскольниковым, с отцом при его жизни, даже с библейским Лазарем.

Тем не менее именно здесь, на «дне» Петербурга, во вселенской грязи, в смраде грязных меблированных комнат, среди людей, оказавшихся за бортом жизни, величие проявляется особенно ярко. Здесь оно наибо­лее честное, потому что материальные блага слишком сильно приручают человека, делаются для него порой настолько важными, что их сохранение и приумноже­ние заменяют все. Человек стремительно деградирует нравственно и превращается в кого-нибудь наподобие Свидригайлова.

Свидригайлов — антипод Сонечки. Он настолько же отвратителен, насколько прекрасна она. Более то­го, он не столько отвратителен, сколько жалок. Жалок во всем — в своей пресыщенности жизнью, в абсолют­ной и непоколебимой уверенности в собственной пра­воте, в каком-то непонятном стремлении показаться благодетелем. Свидригайлов даже элементарной поль­зы принести не может, не выставив себя при этом ис­ключительной дрянью. И Авдотью Романовну он пре­следует до последнего, и детей покойной Катерины Ивановны Мармеладовой он пристраивает в приют по­тому, что ему девочка приглянулась. Даже наладить свою жизнь хоть мало-мальски Свидригайлов не спо­собен. И от скуки он не находит лекарства лучше, чем пуля в лоб. Достойная кончина для такого ничтожест­ва, как он!

Роман вообще пронизан этим вопросом: почему же все-таки материальное благополучие так сильно отвра­щает человека от элементарной нравственности и ми­нимального человеколюбия? Гораздо вернее матери­альный достаток способен породить на свет Лебезятникова — самую настоящую обезьяну, которая мало что способна придумать самостоятельно, но зато рада ста­раться, если надо изувечить какую-нибудь модную идею. Все увечья тут проистекают от недостатка умст­венного. Потому что, как ни разжевывай научную тео­рию или любую общественную идею, но это все равно не еда, тут простым глотанием не обойдешься. А меж­ду тем Лебезятников «был один из того бесчисленного и разноличного легиона пошляков, дохленьких недоно­сков и всему недоучившихся самодуров, которые ми­гом пристают непременно к самой модной ходячей идее, чтобы тотчас же опошлить ее…» Ну, казалось бы, есть возможность нормально жить, стать действитель­но эрудированным человеком, и пусть даже не хватит ума на какое-нибудь открытие, но просто неглупым прослыть способен любой. Но такие, как Лебезятников, — они хотят быть первыми везде и во всем. Полу­чается в результате довольно глупо и жалко.

А вот, например, Раскольникову вполне удалось оказаться неординарным, написав свою статью про «обыкновенных» и «необыкновенных» людей. Конечно, работа над этим творением шла на волне эмоций, на фоне ощущения собственной неординарности, но ведь потом Раскольников даже не вспоминал, что его работа должна где-то напечататься. Тем более, что газету, ку­да он отдавал статью, закрыли. Вот и получилось са­мое настоящее деяние великого человека: вроде бы и не было погони за славой, а она тут как тут. Недаром Порфирий Петрович — умнейший человек — устроил дискуссию с Раскольниковым. Не стал бы он почем зря и с кем попало спорить.

Хотя, если честно, то статья осталась единственным по-настоящему значительным поступком Раскольнико­ва. Только своим утверждением права человека на сво­боду поступка он смог блеснуть. А так — обыкновен­ный истеричный юноша, бесповоротно запутавшийся в самом себе и раздавленный адскими жизненными ус­ловиями до состояния безвольной размазни. «О, как я ненавидел эту конуру! А все-таки выходить из нее не хотел. Нарочно не хотел! По суткам не выходил и рабо­тать не хотел, и даже есть не хотел, все лежал». Неве­лика честь плыть по течению и не пытаться выплыть, а в итоге — изменить свою жизнь, проломив топором голову пусть зловредной и гадкой, но все-таки старуш­ке, то есть человеку. Так что с величием Раскольнико­ву катастрофически не повезло. Тем более, если вспом­нить, как отвратительно он вел себя по отношению к матери и сестре, как терзал своими лихорадочными излияниями и без того несчастную Сонечку. Прав он был, называя себя в конечном итоге «вошью».

Но вот остальная семья Раскольниковых — и мать, и Дунечка — действительно сильные люди. Они спо­собны на настоящий поступок, на сильное решение. Ради него — единственного сына — мать готова раз­решить Авдотье Романовне выйти замуж за самого настоящего негодяя. То есть молодую, красивую де­вушку, у которой еще вполне возможно нормальное будущее, отправить в кабалу ради того, чтобы впав­ший в безразличие сын мог получить хоть какие-то деньги, а возможно, и устроиться на работу. Снова ве­личие проявляется через готовность к самопожертво­ванию. Можно только восхищаться мужеству Дунечки и терпению матери.

Хорошо, что Раскольников хоть чувство стыда еще не успел растерять. А то стал бы совсем неприглядным персонажем, даром что главный герой.

Неприятнее Раскольникова в этом плане только Петр Петрович Лужин — единственный герой романа, которого однозначно можно назвать отрицательным. А всему виною его нечеловеческий рационализм, из которого прямо вытекает готовность не останавливать­ся ни перед чем в достижении цели. Потому что глав­ное в соответствии с доктриной Лужина — это чтобы ты сам был доволен и обеспечен. «Стало быть, приоб­ретая единственно и исключительно себе, я именно тем самым приобретаю как бы и всем и веду к тому, чтобы ближний получил несколько более рваного кафтана, и уже не от частных, единичных щедрот, а вследствие всеобщего преуспеяния». Это высказывание Лужина означает: пусть каждый тащит себе и тогда всем будет хорошо. Проявлениям альтруизма в этом мировоззре­нии места нет. Петр Петрович — это бесчувственная машина, готовая смять любого, осмелившегося как-то помешать ее бесперебойной работе. Лужин расчетлив, как заправский немец, которого русские вечно обвиня­ют в педантичности и расчетливости. Подарки Дунеч­ке, жилье для нее и Пульхерии Александровны — все это Лужиным делалось только в расчете на грядущую женитьбу.

А ведь Лужин — еще и трус! «Пуще всего боялся он, вот уже несколько лет, обличения, и это было глав­нейшим основанием его постоянного, преувеличенного беспокойства…» Нормальное явление — каждое ничто­жество больше всего на свете боится предстать тако­вым в чужих глазах. Поэтому даже Дунечка, как наде­ялся Петр Петрович, должна была бы его боготворить за то, что он избавил ее от нищенского существования. Лужин боится не только общественного мнения! Он собственную жену хочет ослепить мнимыми благодея­ниями, чтобы она, упаси Господи, не подумала чего лишнего. Подлость вновь оказывается рука об руку с материальным благосостоянием.

На фоне бесчинств Свидригайлова и Лужина невз­рачно выглядит момент, когда «его превосходительство Иван Афанасьевич» прогоняет Катерину Ивановну, пришедшую просить о помощи. Как бы дико это ни зву­чало, но тут дело житейское. Катерина Ивановна про­сто пришла в неудачное время, явись она к Ивану Афа­насьевичу на работу — все могло бы быть иначе.

А покойный муж ее — Семен Захарыч Мармела­дов — тоже был человеком, мало что стоящим. Не хва­тило у него силы воли, чтобы не скатиться по наклон­ной плоскости до самого дна, когда ниже уже и некуда. Когда уже и воровство вещей из собственного убогого дома не выглядит чем-то непозволительным и невоз­можным. Картинные муки совести только усугубляют омерзение, которое окружающие, а вместе с ними и читатель, испытывают к Мармеладову. Потому что недостойно мужчины нытье, потому что нельзя упус­кать шанса, данного судьбой, для возвращения к нор­мальной жизни. Ведь тот же самый Иван Афанасьевич принимает опустившегося, спившегося Мармеладова на службу. А этот тип вдруг убегает из дому, прихва­тив остатки жалованья, а после этого у него еще хвата­ет наглости идти к Сонечке, которая сама живет в бед­ности, и клянчить у нее на опохмелку!

Достоевский намеренно не создает определенной позиции в отношении того, как оценивать степень по­ложительного и отрицательного в своих героях. То есть нет никаких общих принципов, позволяющих это сде­лать. Нельзя сказать, что все богачи у него — подле­цы, а все бедняки — исключительно хорошие люди. Чтобы понять, чего стоит тот или иной герой, нам надо пройти вместе с ним долгий путь по страницам романа.

И это нормально. Ведь «Преступление и наказание» — книга реалистичная, а жизнь не очень-то любит сте­реотипы.

Неприятие стереотипов также нашло свое отраже­ние в рамках авторской трактовки величия и ничтоже­ства. В первую очередь это касается стереотипов взаи­моотношений между людьми. Принято считать, что статус человека определяет отношение к нему других людей. То есть, ежели ты совершил преступление, то полагается подвергнуть тебя безоговорочному осуж­дению и общественному порицанию. Но «Преступле­ние и наказание» с блеском это опровергает, демонст­рируя в качестве примера убийцу Раскольникова и всех тех, кто прошел с ним бок о бок весь роман. Это Разумихин, Пульхерия Александровна, Дунечка, Соня Мармеладова. Они показывают пример человеколюбия и терпимости, продолжая горячо любить беспутного юношу, посягнувшего на то, что оказалось для него не­доступным.

И следователь, Порфирий Петрович, тоже необы­чен в своем отношении к злодеям. Ему недостаточно просто раскрыть дело — он приводит все к тому, что преступник, помимо всего прочего, осознал, что он со­творил. А это очень важно — чтобы нарушение уго­ловных и человеческих законов было не только осуж­дено, но и прочувствовано. Это дает шанс, что второй раз человек не оступится. Вот, например, на Расколь­никова Порфирий Петрович повлиял наверняка. И во­обще, этот следователь со своей методикой делает очень хорошее дело. Раскаяние — это очень много, когда речь идет о нарушении закона.

И взаимоотношения Сонечки с Раскольниковым то­же весьма необычны. Лихорадочность и истеричность юноши нашли в ней очень удобную мишень. Трудно удержаться от неприязни к Раскольникову, который в продолжение всего романа только и делает, что изде­вается над несчастной девушкой всеми способами. Фактически он бесцеремонно эксплуатирует ее добро­ту и любовь. Тем самым он терзает не только ее, но и себя. Это не самая лучшая черта характера Рас­кольникова — желание, заставив других страдать из-за себя, еще больше усугубить свое страдание.

Читая «Преступление и наказание», вообще нужно очень осторожно делать выводы. В романе слишком мало однозначного и слишком много ловушек, предназ­наченных специально для нерадивого читателя, рас­считывающего на то, что книжные условности упрос­тят ему жизнь. Роман Достоевского требует внимания и понимания, к нему нельзя подходить как к развлече­нию. Хотя бы потому, что после прочтения могут очень серьезно измениться взгляды на жизнь. Станет ясно, что величие и ничтожество могут идти бок о бок и оты­скиваться в самых неподходящих для себя местах. Много ли мы знаем главных героев, подобных Расколь­никову? Сколько писателей отважится сделать такую нервную и неуравновешенную личность центральным персонажем книги? И сочувствовать продажной девице тоже приходится нечасто. Особенно так сочувствовать, как Сонечке, — почти до слез. И не везде можно столкнуться с тем, что прогрессивность зачастую со­седствует с полуграмотностью, как у Лебезятникова, или превращает человека в бездушное чудовище, как это случилось с Петром Петровичем Лужиным.

Один из вернейших признаков гениальности — это нестандартность. Она в полной мере присутствует у Достоевского в его великолепном романе. На примере «Преступления и наказания» каждый человек может понять и почувствовать, что величие — это отнюдь не удел избранных, что каждый человек вполне способен стать великим. И, напротив, следует быть очень внима­тельным к своим поступкам и словам, потому что стать ничтожным тоже очень и очень просто. Нужно только совсем чуть-чуть поступиться принципами элементар­ной морали, разрешить себе чуть больше эгоизма и чуть невнимательнее отнестись к голосу совести.