В.А. Жуковский — поэт, основоположник русского романтизма, утвердивший в отечественной литературе жанры элегии и баллады, переводчик, заслуживший славу «литературного Коломба Руси» (В.Г. Белинский). Своим учителем в русской поэзии он считал Карамзина и в начале своего творческого пути находился под сильным влиянием сентиментализма, участвуя в литературной полемике, развернувшейся в начале XIX века, на стороне «карамзинистов». Именно Жуковский был бессменным секретарем «Арзамаса» — литературного общества, образовавшегося в 1815 году, членами которого были также Вяземский, Батюшков, юный Пушкин. «Арзамас» выступал в защиту сентиментализма и нового литературного направления, появившегося в России в начале XIX века, — романтизма.
Романтизм — литературное направление, в основное которого лежит стремление личности к абсолютной свободе. Попытка обрести некий недостижимый идеал сочетается у романтика с протестом против несовершенства окружающего мира. Это приводит его к трагическому ощущению двоемирия. Он стремится вырваться из земного мира в мир мечты, идеала, возвышенный и прекрасный, а сделать это возможно, созерцая природу, занимаясь творчеством, уносясь мечтами в «очарованное Там». На этом основана эстетика романтизма, в частности, того его течения, которое связано с поэзией Жуковского — созерцательного, психологического или элегического романтизма.
Обращение к жанру элегии ознаменовало переход Жуковского к романтизму.
Элегия — жанр лирической поэзии, передающий настроения грусти, скорби, разочарования и печали. Это излюбленный жанр романтической поэзии, поскольку он дает возможность выразить глубоко личные, интимные переживания человека, его философские раздумья о жизни, любви, чувства, связанные с созерцанием природы.
Первая элегия Жуковского «Сельское кладбище» (1802), представляющая собой вольный перевод стихотворения английского поэта Т. Грея, определила дальнейшее направление развития не только творчества Жуковского, но и всей русской литературы. Ее тема — смысл жизни человека, его взаимоотношения с окружающим миром, размышления о суетности скоротечной жизни. Впервые в русской литературе здесь возникает мир внутренних, субъективных переживаний человека — лирического героя. Как писал Белинский, «до Жуковского на Руси никто не подозревал, чтоб жизнь человека могла быть в тесной связи с его поэзией и чтоб произведения могли быть вместе и лучшею его биографией».
Особенно ярко это видно в любовной лирике Жуковского — так называемом «протасовском цикле» («Минувших дней очарованье…», «О милый друг…», «Мой друг, хранитель-ангел мой…», «Весеннее чувство», «Воспоминание»). В нем отражена история его возвышенной, романтической, но безнадежной любви к Маше Протасовой, выданной замуж за другого и рано умершей. В этих стихах передается трагедия утраты любимого человека, тоска воспоминаний и надежда на встречу в мире ином.
С особой силой новаторство Жуковского проявилось в пейзажной лирике («Вечер», «Море», «Эолова арфа», «Славянка»). Он открыл для русской поэзии лирический пейзаж — изображение природы, которое не столько рисует реальную картину, сколько отражает душевное состояние, настроение лирического героя, его переживания, мысли и чувства. Именно такой пейзаж рисуется в первой оригинальной элегии Жуковского «Вечер» (1806). Покой природы, замирающей в вечерней тишине, отраден для поэта, он растворен в природе и не противостоит миру. Как лучи солнца тают в вечернем сумраке, сливаясь с меркнущей природой, так человек угасает и все же остается жить в воспоминаниях. Поэт запечатлел краткий миг согласия в природе, когда «все тихо» и «слит с прохладой растений фимиам». Но эта гармония возможна лишь в умирании, когда «последняя в реке блестящая струя с потухшим небом угасает».
Такова позиция элегического, созерцательного романтизма, которую отражает поэзия Жуковского. Одним из наиболее ярких художественных выражений его романтической философии является стихотворение «Море» (1822). Рисуя морской пейзаж, поэт постоянно проводит сопоставление мира природного и человеческого. Особенность этого стихотворения в том, что одушевляются не отдельные части пейзажа, а море само становится живым существом. Композиция стихотворения позволяет автору создать особый сюжет — движение, развитие состояния души моря. Оказывается, она подобна человеческой душе, где соединяются мрак и свет, добро и зло, радость и горе. Человек, как море, тянется к свету, к небу, но, подобно морю, остается в земной неволе («Обманчив твоей неподвижности вид»). Так раскрывается для лирического героя стихотворения тайна моря — смятенье, спрятанное в «бездне покойной».
Но остается смятенье самого поэта, стоящего перед неразрешимой загадкой бытия, тайной мироздания. Зная о противоречиях и несовершенстве окружающего мира, он не ропщет, поскольку душа поэта стремится видеть не столько мир реальный, в котором «бездна слез и страданий», сколько идеал, но он находится за пределами земного бытия. Обрести возвышенный идеал, «предел очарованья», можно лишь в мечтах, в воспоминаниях, в поэтическом вдохновении и в созерцании природы как земного воплощения божественного идеала («присутствие Создателя в созданье»). Отсюда и возникает столь характерное для романтизма ощущение противоречия между идеалом и действительностью, того, что «Там не будет вечно здесь».
Ах! Не с нами обитает Гений чистой красоты;
Лишь порой он навещает Нас с небесной высоты.
(«Лалла Рук»)
Отзвуки мира иного, небесного («Того») лишь на мгновение попадают сюда — в мир земной — и «здесь» их может уловить и запечатлеть в своих произведениях поэт. Прежде всего, это попытка открыть тайну мира — в жизни природы и в жизни людей. Она скрыта за «таинственным покрывалом» от простого, невнимательного взгляда, но может приоткрыться для человека, наделенного особыми способностями. Этот человек и есть романтик — художник, поэт, музыкант, с помощью своего творчества перекидывающий мост из жизни обычной, земной к той, что скрыта, находится в мире ином — возвышенном и прекрасном, где- то на небе, где обитает божество и осуществляются мечты. Звуки того мира так прекрасны, что в земном языке трудно подобрать слова, чтобы их выразить. А потому Жуковский ищет новый язык, способный выразить «невыразимое». Это язык символов, то есть слов-знаков, за которыми скрывается тайна мира иного. Недаром поэтический язык Жуковского оказывается очень музыкален — ведь романтики считали, что именно через музыку ближе всего можно подойти к тайне мира, буквально услышать ее и почувствовать. Такого мелодизма стиха до Жуковского русская поэзия еще не знала. И все же «очарованное Там» остается недостижимым на земле, «невыразимым» для земной поэзии. Отсюда чувства тоски, утраты, разочарования, столь характерные для элегического героя поэзии Жуковского. Такова философия романтизма, которую впервые в русской литературе воплотил Жуковский («Невыразимое», «Мотылек и цветы», «Лалла Рук»),
Для выражения этой романтической философии используются особые художественные средства. Романтическая поэтика Жуковского основана на создании романтических символов (образы «Гения чистой красоты», «таинственного посетителя», «мотылька»), разработке мотивов «тайны», «вечности», «полета», использовании эмоциональных эпитетов («животворящий луч», «безмолвное море»), особой музыкальной интонации. Слово в его поэзии, не теряя своего предметного значения, обретает многозначность, разнообразные ассоциативные связи. Логике и рационализму классицизма противопоставлялась свобода поэтического выражения чувств, иногда даже пугавшая современников. Им казалось невозможным, например, такое словосочетание: «душа полна прохладной тишиной». Но по пути, проложенному Жуковским, стала развиваться затем одна из важнейших ветвей русской поэзии, связанная с творчеством Лермонтова, Тютчева, Фета, Блока.
Велико значение и Жуковского-переводчика. Он открыл для русского читателя произведения Гете и Шиллера, Байрона и В. Скотта, ему принадлежат переводы «Одиссеи» Гомера и индийского эпоса «Рустем и Забар», первый стихотворный перевод «Слова о полку Игореве».