ПРАВДА И ПОЭЗИЯ ГЕТЕ
Чтобы понять культурологическую и литературную значимость Иоганна Вольфганга Гёте, нужно четко представлять, себе немецкую историю, или, по меньшей мере, тот ее период, который в других европейских странах был связан с утверждением, подъемом и кризисом идей Возрождения. Только при этом условии станет очевидным, что выдвижение в XVIII веке на авансцену европейской литературы крупных немецких писателей — Готхольда Эфраима Лессинга, Иоганна Фридриха Шиллера и, в особенности, Иоганна Вольфганга Гёте — безусловный прорыв Германии из преимущественно средневекового мировоззрения к вершинам просветительской мысли.
Возрождение в Германии проявило себя не расцветом гуманистического искусства, а движением Реформации. Немецкая культура той эпохи, как подчеркивает В.Н. Рас- попин, «не выдвинула в своей среде ни Боккаччо, ни Петрарки, ни Ариосто, ни Эразма. Не было у нее и своего Данте, и своего Макиавелли. Зато она родила Гутенберга, Дюрера и Лютера», т. е. первопечатника, художника и религиозного мыслителя. Феодальные междоусобицы, княжеские смуты, Великая крестьянская война — характерные немецкие реалии XV—XVI веков. К началу XVII столетия в Германии все еще правит бал феодальная раздробленность. Децентрализация страны, средневековый уклад которой откровенно тормозит ее социально-политическое
развитие, оказывается, помимо прочего, и одной из причин несформированности к указанному историческому моменту единой национальной культуры и немецкого литературного языка (вместо которого — разнообразие ненормированных диалектов). Тридцатилетняя война (ее официальная причина — конфликт между удельными князьями, приверженцами протестантизма и католичества), начавшаяся в 1618 году и втянувшая в свой водоворот армии различных европейских стран, доводит Германию до настоящей катастрофы: истреблены люди, разорены и разрушены города, утрачены, разграблены и сожжены произведения искусства, культурные ценности. Вместе с тем во второй половине XVII века намечается подъем в литературе (творчество Грифиуса, Лoгay, Гриммельсгаузена), стремящейся осмыслить причины и следствия столь кровавых событий. Именно в этот момент активизируются в немецкой литературе гуманистические тенденции, уходящие корнями в достижения итальянского, французского, английского Возрождения прежних веков.
XVIII столетие — это поистине время Гёте, жизнь которого «охватила все, что только может привлекать человеческий дух: поэзию и науку, практическое дело и мировые проблемы, народничество и космополитизм, тайны искусства и исследования природы, психологию личности и гуманные всечеловеческие идеалы», — эти слова русского литературоведа А. Веселовского наряду с другими авторитетными отзывами (творчество Гёте широко изучается во всем мире!) так или иначе свидетельствуют о многогранности и величии художественной модели немецкого просветителя. Сам же Гёте в автобиографическом повествовании «Поэзия и правда» заметил: «Стараясь изобразить по порядку внутренние побуждения и внешние влияния, а также теоретически и практически пройденные мною ступени, я из своей частной жизни невольно передвинулся в обширный мир…»
Первый серьезный успех у современников пришел к Гёте в 1774 году благодаря «Страданиям юного Вертера» — эпистолярному сентиментальному роману, ставшему, как сказали бы сегодня, культовым. Гипертрофированная чувствительность влюбленного молодого человека, переданная от первого лица, благодаря чему у читателя складывалось особое ощущение достоверности происходящих с персонажем внутренних изменений, обостренная болезненность настроений и нестабильность состояний главного героя — Гёте в мельчайших нюансах уловил и передал самый «дух времени». Кроме того, развивая идею Руссо о «естественном человеке», немецкий просветитель необычайно точно воссоздал в образе современного страдающего юноши особый психологический тип личности, балансирующей на грани живого чувства и патологической чувственности. Одновременно произошло рождение нового героя, ставшего своеобразной прамоделью для целой галереи маргинальных образов модернистской и постмодернистской литературы.
Вершиной же творчества Иоганна Вольфганга Гёте и пиком немецкого Просвещения стала трагедия «Фауст». Произведение создавалось на протяжении 60 лет, было издано в год смерти поэта, и, осмысливая эти факты, невольно вспоминаешь тонкое в своей мистической сущности замечание Юрия Полякова, вложенное в уста героя его романа «Гипсовый трубач», о том, что у Гёте «был соавтор». Спроецированный на содержание «Фауста», этот намек усиливает ореол загадочности, окружающий по-настоящему выстраданный текст Гёте.
В трагедии синтезировались и национальная фольклорная традиция (в основе — сюжет немецкой народной книги о Фаусте, датированной XVI веком, и кукольной драмы), и драматическая интерпретация легенды о Фаусте английским «возрождением» Кристофером Марло, и драматургический опыт Уильяма Шекспира, и достижения европейской просветительской мысли XVIII столетия. Образная концепция личности в трагедии раскрывается сквозь призму излома мировоззренческих эпох — Средневековья и Возрождения; идеологическая «платформа» просветительского гуманизма с его верой в разум, характерная для Фауста, совмещается с концепцией роковой предопределенности человеческой судьбы, выбор которой сосредоточен в руках высших сил («Пролог на небесах»).
Практический и философский поиск (Фауст), стремление героя к естественной простоте (Маргарита), несовместимость его духовного запроса и наивности натуры молодой женщины, обрекаемой этим трагическим несовпадением на цепь преступлений, — такова динамика столкновений жизненных реалий с запредельным измерением (I часть). Диалектическое понимание автором добра и зла и концентрическая «структура» времени, не скованного единым пространством, позволяя объединить классический идеал Античности (Елена) с настоящим временем и будущими эпохами (II часть), — все это определило грандиозность художественной модели мира, воссозданного в главном творении поэта.
Величайший просветитель, открытый новым веяниям романтизма и предвосхитивший эру реалистической диалектики образа, Гёте не только «знал себя и свой век», но и сумел донести поэзию и правду до всех последующих поколений. Именно он зафиксировал в начале XIX века факт рождения всемирной литературы, на благо которой сделал целый ряд художественных открытий. Небывалая для рубежа XVIII-XIX веков масштабность культурологического мышления оказывается характерной чертой мировоззрения поэта, который не просто первым озвучил идею диалога культур в эпоху Нового времени и существование взаимосвязи восточных и западных «ветвей» искусства, но и реализовал в поэтическом цикле «Западно-восточный диван». Персидские мотивы, тонко вплетенные в западную художественную модель, совмещение восточной патриархальности и европейской динамичности — такой синтез явился концептуальным прорывом, наметив дальнейшие пути «схождения» традиционалистской и гуманистической моделей культуры в литературном процессе.
С присущей гению всеохватностью Иоганн Вольфганг Гёте вывел полученное знание о человеке во вневременной континуум.