АБСУРД ОБРАТНОЙ СИЛЫ НЕ ИМЕЕТ. КАФКА Биография

АБСУРД ОБРАТНОЙ СИЛЫ НЕ ИМЕЕТ. КАФКА

Мир враждебен человеку — эту убежденность писателя, выраженную в его творчестве в первой трети XX века, подняла на щит мировая литература после Второй ми­ровой войны. Скромный и тихий человек в жизни, Франц Кафка даже не мог предположить той славы, которая найдет его через несколько десятков лет после смерти, тем более что, умирая, завещал уничтожить все свои ру­кописи. К счастью для культуры, его душеприказчик Макс Брод не выполнил последней воли друга. К несчастью для человечества, абсурд бытия, обнаруженный писателем в самом средоточии обыденной жизни, оказался реаль­ным и неискоренимым.

Импульс развития действия одной из самых знамени­тых новелл Франца Кафки «Превращение» неожиданный: проснувшийся утром мелкий коммивояжер Грегор Замза внезапно обнаруживает, что превратился в жука. В реа­листически выстроенных декорациях повествования — типичная уютная квартира, типичная добропорядочная семья, в которой старший сын ежедневно ездит на службу, обеспечивая стабильный уровень жизни всех домочад­цев, — этот мистико-фантастический элемент выглядит чужеродным и странным. И если сначала как самому ге­рою, так и читателю кажется, что это «недоразумение» вот- вот прояснится и в итоге всех ожидает счастливый финал, то по ходу развертывания сюжета становится очевидным: произошедшее превращение не имеет обратной силы. Безысходность положения героя усиливается целой вере­ницей обстоятельств. Во-первых, время начала действия — утро. Это тот период суток, когда человек традиционно открыт для новых (и традиционно прекрасных!) сверше­ний. На этом эмоциональном фоне «фантастический» обман, который предлагает герою мироздание, выглядит чудовищным. Во-вторых, поведение домашних, которые сначала пугаются произошедшей с героем перемены, затем по нарастающей раздражаются и в итоге вовсе желают его скорейшей смерти, с трагической неизбежностью оттеняет глобальную проблему современной семьи: добропорядоч­ность отношений — это лишь внешняя сторона медали; на самом деле все внутрисемейные связи, которые могут держаться единственно любовью, давно разрушены. Осо­бенно в этом смысле красноречивы предметные детали, характеризующие теплый и солнечный вагон поезда, в ко­тором освободившаяся от гнета превращенного сына семья чувствует себя комфортно и радостно, переезжая на новое место жительства. И, наконец, путь внутренних изменений самого героя, который, лишь утратив человеческий облик, приобретает столь никчемное, как ему прежде казалось (да он и не задумывался об этом в строгой суете ежеднев­ной рутины!), знание о нематериальном смысле жизни, о непреходящей ценности искренности и любви. Дефицит этих последних в современном мире и высвечивает Франц Кафка, намекая читателю, что тот уже сегодня подошел к пограничной черте, которой заканчивается возможность бездумной траты человеком драгоценных мгновений своей жизни и начинается абсурд в действии.

В романе «Процесс» этот рубикон уже перейден. Ге­рой — служащий Йозеф К. — просыпается утром и узнает, что арестован и подлежит суду за неизвестное преступле­ние. Все дальнейшие действия персонажа, все его попытки доказать собственную невиновность и непричастность к неизвестному нарушению неизвестного закона абсолют­но бесплодны. Будничная и четко регламентированная жизнь казенных учреждений, за закрытыми дверями ко­торых решается судьба человека, постепенно поднимает градус кипения зловещей безысходности. Становится очевидным, что герой изначально обречен, и абсурдная невозможность доказать свое право на жизнь перед обез­личенным лицом системы — это закономерный результат абсолютной упорядоченности в устройстве мира, при ко­торой материальная оболочка бесповоротно узурпировала функции смыслового наполнения всех сфер жизни совре­менного человека.

Неудивительно, что в неоконченном романе «Замок» художественное пространство становится практически условным. Закономерно, что и персонаж К., вынужден­ный действовать (вернее, существовать!) в этом условном мире, утрачивает остатки имени и называется лишь одним символом. Неизбежное обезличивание человека под напо­ром абсурдной системы, противопоставление одинокого и беспомощного героя неприступной «махине» зловещего Замка усугубляется нарочитой замедленностью действия и преднамеренным нарушением любых логических по­строений, тщетность которых на разных стилевых уровнях подчеркивается автором романа.

«Громкозвучные трубы Пустоты» — такую запись де­лает в своем дневнике Франц Кафка еще в 1916-м (в этом же году было написано «Превращение»), предостерегая человека современного о грозящей ему опасности тотального внутреннего опустошения и, как показало время, предуга­дывая духовный облик человека будущего на фоне абсурда сотворенного.

Сохрани к себе на стену!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.