Идейно-тематическое содержание «Война и мир»

Идейно-тематическое содержание. Понятие «мысль народ­ная» определяет основу идейно-тематического содержания произ­ведения и раскрывается на самых разных тематических уровнях. Оно неразрывно связано не только с исторической темой, но и с те­мами, относящимися к частной жизни человека. «Мысль семейная» становится, таким образом, одной из составляющих «мысли народ­ной». На философском уровне она проецируется в «закон текуче­сти», который определяет жизни и народов, нации в целом, и от­дельного человека. «Жизнь — тем более жизнь, чем теснее ее связь с жизнью других, с общей жизнью», — считал Толстой и эта идея положена в основу его романа-эпопеи.

Среди огромного многообразия тем и проблем, обнимаемых «мыс­лью народной», безусловно важнейшей является тема войны и свя­занные с ней проблемы национального характера, истинного и лож­ного патриотизма, подвига, проблема исторической оценки событий эпохи наполеоновских войн и роли в них исторических деятелей. По своим убеждениям Толстой, прошедший через войну на Кавказе, обо­рону Севастополя как офицер действующей армии, был пацифистом, то есть человеком полностью отрицавшим войну. Толстой считал, что война противостоит гуманистическим идеалам и христианским запо­ведям любви и братства. Пацифизм Толстого, определившийся еще в период «Севастопольских рассказов», в романе-эпопее отразился на авторской военно-исторической концепции. Толстой выступает как принципиальный противник войны, подчеркивая ее бессмысленность и безнравственность, что прежде всего сказывается на изображении военных событий 1805-1807 годов. Он стремится реалистически пока­зать войну не с парадной ее стороны, «не в правильном, красивом и блестящем строе, с музыкой и барабанным боем, с развевающимися знаменами и гарцующими генералами, … войну в настоящем ее вы­ражении — в крови, в страданиях, в смерти».

Но при этом писатель особо выделяет войну 1812 года как народ­ную, освободительную и справедливую, не противоречащую гумани­стической сущности русского народа. Недаром народная война пред­ставлена в двух противоположных образах, двух типах русского человека, двух взаимосвязанных воплощениях национального ха­рактера — «хищном» и «смирном». Это Тихон Щербатый и Платон Каратаев. Тихон Щербатый — «человек войны», он воплощает в себе ее жестокую, но необходимую для победы над врагом сущность, кото­рая получила у Толстого емкое название «дубина народной войны». Это авторское определение Отечественной войны 1812 года, харак­теризующее ее как войну народную, принципиально отличающуюся от войны 1805 года. Народную войну определяет чувство, которое ох­ватывает всю нацию — «скрытая теплота патриотизма». Победа на такой войне обеспечивается не военным искусством и количеством пушек, а силой духа. Пример тому — Бородинская битва как высшее проявление героизма народа, выражение его активной, сокрушающей противника силы. Здесь патриотическое чувство народа достиг­ло своего высшего проявления и объединило всех — от аристократов Андрея Болконского, Пьера Безухова до простого русского солдата. Это общенародное патриотическое чувство выражается в словах: «Всем народом навалиться хотят». При всей реалистичности описа­ния сражения, народ здесь предстает как эпический герой-богатырь. Солнце, бьющее в глаза французам, как бы олицетворяет сочувствие и помощь природы русским воинам, защищающим Москву. «Чудес­ный, бесподобный народ!» — с восхищением говорит о русском солда­те Кутузов. Толстой был прав в исторической оценке этого сражения. Он считал, что на Бородинском поле была одержана победа «силь­нейшего духом» противника над французскими войсками. Ведь «на­родная война» — это война «не по правилам», которыми привыкли руководствоваться полководцы, подобные Наполеону. Он столкнулся в России с войной, которую вела не только армия, но все население страны. Ненависть к захватчикам, никакой компромисс с которыми невозможен, приводит к возникновению партизанского движения. Партизанские отряды начали возникать стихийно, из глубин самого народа, когда простые мужики с топорами и вилами бросались на ненавистного противника. И лишь затем их стали возглавлять такие офицеры русской армии, как Денисов. Общенародное сопротивление врагу выразилось и в том, как вели себя люди на захваченных тер­риториях (купец Ферапонтов, готовый сам запалить с трудом нажи­тое имущество; Наташа Ростова, отдающая подводы раненым, не­смотря на грозящее семье разорение).

Но вместе с тем Толстой видит в народной войне и другое отличи­тельное качество, которое в определенной мере согласуется с идеями пацифизма: гуманное отношение к поверженному врагу (эпизод с французскими пленниками Рамбалем и Морелем, которых накор­мили и пустили погреться к костру русские солдаты; Кутузов, в своей речи перед войсками в Красном призывающий быть милосердными к пленным). Эта особенность народной войны связана с другими ка­чествами национального характера: душевной чистотой и христиан­ской нравственностью, добротой, отзывчивостью, состраданием. В наибольшей степени эта черта характера русского человека пред­ставлена в образе Платона Каратаева, человека «мира», воплощения «всего русского, доброго, круглого». Сравнивая тип «хищного» и «смирного» русского человека, Толстой, безусловно, отдает свои сим­патии второму. Недаром Платон помог «любимому» герою Толстого Пьеру найти свою дорогу в жизни, сформулировать свою философию на основе каратаевских представлений о «роевой жизни». Для Пьера он стал «непостижимым, круглым и вечным олицетворением духа простоты и правды». Создавая образ Платона Каратаева, Толстой стремился показать не индивидуальный характер, а обобщенную картину нравственного состояния народа. Характерно, что даже смерть Платона не разрушает обретенной гармонии, так как он яв­ляется носителем тех всеобщих истин, которые индивидуально ему не принадлежат, а потому не могут быть утрачены с его гибелью.

Также обобщенным с точки зрения выражения в нем основных качеств русского человека является образ Кутузова, воплощение «смирного» типа. Он не гонится за славой, а старается сделать все, чтобы освободить Россию от захватчиков. Согласно взглядам авто­ра, Кутузов не столько следит за стратегией и тактикой ведения войны, сколько прислушивается к той «скрытой теплоте патрио­тизма», которая присуща и ему, как любому истинно русскому че­ловеку, и только это внутреннее чувство может указать верный путь действий в народной войне. Вот почему именно его Толстой считает по-настоящему великим человеком, в противоположность Наполеону, который воплощает разрушительное начало жизни. Наполеон в изображении Толстого мелочен и тщеславен, он крайне эгоистичен и бросает свою армию на растерзание, буквально убегая от наступающего противника. Но самое главное, Толстой считает, что по сути Наполеон ничего не может сделать, потому что, в отли­чие от Кутузова, не способен услышать потаенный голос истории. Эта позиция писателя в корне противоречила исторической науке той эпохи, но отражала историко-философские взгляды писателя.

Тема истории, ее движущихся сил, объективных законов — одна из важнейших в произведении. В отличие от официальной историо­графии того времени, делавшей упор на роли в истории великих го­сударственных и военных деятелей, Толстой считает, что история определяется иным началом. «Рой», «роевая жизнь» — понятие, ха­рактеризующее толстовскую философию истории. Оно соответствует народному, крестьянскому «миру» и противостоит взаимному отчуж­дению людей, индивидуализму и субъективному произволу отдель­ной личности. С этим понятием соотносится исторический фатализм — основа историко-философской концепции Толстого, выраженной в авторских отступлениях и в целом во всей художественной системе романа-эпопеи «Война и мир». Стихийное («роевое») начало, по Тол­стому, являясь главной силой исторического движения, в то же вре­мя абсолютно непредсказуемо, независимо от человеческой воли. Толстой критикует официальную историографию, возвеличивающую роль личности в истории. Для писателя цари, полководцы — лишь «ярлыки истории». В соответствии с идеей исторического фатализма он определяет путь исторического развития как некую равнодейст­вующую, вытекающую из совпадения воль, влечений, интересов множества людей. Устремляясь непостижимым образом в одном на­правлении, они и передвигают «стрелку истории», законы движения которой невозможно познать. Но можно почувствовать ее ход, что ха­рактерно для истинно великих исторических деятелей, которые, влившись в «роевое» движение нации, становятся ее естественными лидерами, как Кутузов. Если Наполеон олицетворяет собой мировую силу, характеризующуюся произволом единичной воли, которая раз­венчивается в войне 1812 года, то Кутузов не имеет другой задачи, как служить исполнению общей необходимости. Вот почему Кутузов и Наполеон у Толстого изображены не только как люди с присущими им бытовыми чертами, но и главное — как фигуры обобщенные, символические, человеческое воплощение мировых сил, о которых рассказывается в романе-эпопее.

Часто Толстого упрекали за некоторую предвзятость как в изо­бражении этих исторических личностей, так и всей его историче­ской концепции. Казалось бы, Толстой-теоретик, действительно, не всегда может свести концы с концами в своих рассуждениях. Но от­дельные теоретические рассуждения писателя в романе сходятся в живое единство. Толстой рассказывает о людях, которые стремятся к чему-то, ставят какие-то цели, но жизнь зачастую разрушает все их планы, выявляя при этом свою закономерность. Возникает уди­вительно достоверное изображение жизни как процесса, в котором главенствует «закон текучести». Это идейно-философская концеп­ция Толстого, определяющая законы человеческой жизни и исто­рии. С ней связан толстовский метод «диалектики души» как осно­вы изображения человека и толстовская философия истории, движение которой «течет», переходя из состояния спокойствия, ми­ра в период активных действий, войн, перемен в жизни всей нации и отдельных людей в ее составе. В этом постоянном движении, из­менении и развитии возникают особые моменты, открывающие ис­тину и становящиеся неким поворотом — «звездные минуты». Они бывают и у отдельных личностей (князь Андрей на поле Аустерли­ца, когда он, раненый, смотрит в небо), и в истории целых народов. Война 1812 года — это «звездная минута» в жизни русского народа. В эти мгновения отдельный человек или в целом вся нация поды­мается до своей вершины, отбрасывает все лишнее, ненужное, что только мешает жить. Но проходит время, и эти мгновения забыва­ются, снова начинается поиск вплоть до следующих «звездных ми­нут». Уходит армия Наполеона, и начинает спадать волна неверо­ятного подъема духа нации. Далее снова следует череда рядовых событий, которые накапливаются, развиваются и движутся к ново­му подъему, которым для России станет декабрь 1825 года. В эпи­логе «Войны и мира» этот исторический путь нации только наме­чен. Но в художественном целом романа-эпопеи ясно видно, как «сопрягается» история отдельной личности и целого народа, судьба человека и исторические судьбы. Вот почему здесь звучит не только гимн всей нации, но и гимн частной жизни человека — семье.

«Мысль семейная» и вместе с ней размышления над судьбами разных представителей русской нации органично входит в идейно­тематическое содержание «Войны и мира». В центре внимания писа­теля находятся три семьи: Ростовых, Болконских и Курагиных. Каж­дая из них по-своему представляет тему семейных ценностей — ис­тинных и ложных. Семьи Болконских и Ростовых, разные по укладу, взглядам, взаимоотношениям внутри семьи, едины в их неразрыв­ной связи со всей нацией, общенародным «миром», что особенно ясно проявляется в пору войны 1812 года. Болконские аристократы по своему духу, им присущ ум, честь, необыкновенно развитое чувство достоинства, свободолюбие и осознание своего долга перед отечест­вом. Но не всегда этой семье хватает простоты и сердечности, хотя люди в этой семье сохраняют подлинные родственные связи и любят друг друга, порой, боясь показать свои чувства. Таковы старый князь Николай Андреевич, его сын князь Андрей и дочь княжна Марья. Для семьи Ростовых характерен «ум сердца»: они добры, приветли­вы, радушны, хлебосольные хозяева, двери их дома всегда открыты для гостей, а сердца — для встреч с новыми друзьями. Может быть, они не во всем знают меру, иногда ведут себя не слишком разумно, но это с лихвой искупается простотой, естественностью, непосредст­венностью, которые присущи всей «ростовской породе», за исключе­нием старшей дочери Веры. Недаром из этой семьи выходит героиня Толстого, которую он называет «живой жизнью» — Наташа Ростова. С этой семьей связаны и народные традиции, обычаи, нравы, кото­рые, как показывает Толстой, могут существовать не только в народ­но — крестьянской, но и дворянской среде, если она сохраняет кров­ную связь со своей нацией.

Именно эти связи оказываются утрачены в семье Курагиных, а вместе с ними, как показывает Толстой, исчезают подлинные се­мейные ценности, семья по сути оказывается раздробленной, рас­падается. Объединяет эту семью только эгоистический расчет, стремление во что бы то ни стало сохранить ведущие позиции в аристократическом обществе, богатство и почет. Ради этого они го­товы пойти на все: ложь, обман, хитрость и коварство в сочетании с беспринципностью и безнравственностью — вот их отличительные черты. Но внешне они скрываются под маской благопристойности и добропорядочности, которые на деле оказываются лицемерием и фальшью. Они не умеют любить, не ценят дружбы, не понимают, что такое настоящие родственные связи. Вот почему в жизни этой семьи, как показывает Толстой, так часто происходят разрывы — между родителями и детьми, братом и сестрой, между этой семьей и всей нацией, когда наступает пора испытаний Отечественной вой­ны. Таковы Элен и Анатоль Курагины, человек-флюгер князь Ва­силий, придурковатый, но принятый в свете Ипполит.

«Мысль семейную» Толстой считал не менее важной в «Войне и мире», потому что для него семья — это и есть высшая форма еди­нения между людьми, о чем он мечтал, изображая единение нации в войне 1812 года. Недаром в эпилоге он показывает такие семей­ные союзы, в которых соединяются лучшие черты нации, вопло­щенные в семьях Болконских и Ростовых. Это семьи Наташи и Пьера, Марии Болконской и Николая Ростова, в которых снимают­ся противоположности меду супругами, в общении между ними взаимно дополняются личности каждого из них. Писателю очень важно найти тот тип личности, в котором могли бы воплотиться лучшие черты русской нации, органично соединяя в себе ее диа­метральные противоположности. Поиск такой личности во многом определяет систему персонажей романа-эпопеи.