Краткий пересказ Чехов Хамелеон

А.П. Чехов. «Хамелеон»

Понять А. П. Чехова — зна­чит прежде всего объяснить, благодаря чему его творчество приобрело всемирное и всё возрастающее признание. Его размышления о жизни, о судьбе и душе человека, выраженные в его произ­ведениях, не оставляют равнодушными читателей разных стран. Об этом сразу после смерти писателя сказал Лев Толстой: «Достоинство его творчества то, что оно понятно и сродно не только всякому русско­му, но и всякому человеку вообще… А это главное».

К вечной теме подобострастия перед чином, перед всем «генеральским» А.П. Чехов обращается в рас­сказе «Хамелеон» (1884). Написан он в жанре «сцен­ки». Основные достижения А.П. Чехова как юмо­риста и сатирика относятся именно к этому жанру. Сценка — это литературная картинка с натуры, корот­кий юмористический рассказ, комизм которого заклю­чён в передаче разговора персонажей. Чехов мастер­ски овладел техникой «осколочной» сценки и поднял её до уровня большой литературы. Художественные особенности сценки — особые приёмы краткости, сводящие к минимуму описания и пояснения (ирони­ческие заглавия («Хамелеон», «Злоумышленник»), фамилии (Очумелов)). Главное в сценке — речь пер­сонажей, одновременно правдоподобная и смешная. Так, понятие «хамелеонство» давно стало нарица­тельным и вошло в русский язык как обозначающее лицемерие, умение приспосабливаться к обстановке и менять своё мнение в зависимости от окружающих обстоятельств. Изображая Очумелова, автор использу­ет простейшие формы комизма — нелепую фамилию, абсурдное употребление слов и бессмысленные репли­ки («По какому это случаю туту? Почему тут? Это ты зачем палец?»). Но сам комический эффект в изобра­жении нелепого поведения надзирателя достигается более сложным путём — при помощи композиции. Основной композиционный приём — повторяемость. Повторяемость ситуации выяснения («Чья собака?») вызывает смех читателя. Пять или шесть раз меня­ется ответ на этот вопрос, и столько же раз меняется реакция полицейского надзирателя. За всеми переме­нами в его реакции лежит убеждённость в превосход­стве «генеральского» над «прочим».