Сочинение на тему: ЛИРИКА Афанасия Фета

ЛИРИКА Афанасия Фета

В 1842-1843 годах русские журналы «Москвитя­нин» и «Отечественные записки» открыли для читаю­щей публики нового поэта. Он оказался лириком в са­мом полном смысле слова. Кроме того, во многих стро­ках проглядывало его тяготение к сельскому быту.

Афанасий Фет начал писать стихи раньше, чем его заметила общественность, — будучи студентом Мос­ковского университета. Еще студентом он выпустил свой первый поэтический сборник, который был подпи­сан всего лишь инициалами, а не полным именем.

Поэзию Фета называли «благоуханно-свежей», и это определение как нельзя более подходило к ней, — действительно пронизанной кипучим духом жизни и любви. Любовь оказалась в центре, стала невидимой героиней подавляющего большинства стихотворений поэта, она становилась неотъемлемой частью пейзаж­ных описаний и природных стихий, человеческих страстей и размышлений о жизни. Любовь пронизы­вала все:

Если зимнее небо звездами горит И мечтательно светит Луна,

Предо мною твой образ, твой дивный скользит, Словно ты из лучей создана.

Молодость поэта нельзя назвать легкой. Будучи незаконнорожденным, оторванным от семьи, он долгое время предавался терзаниям, но даже неурядицы мо­лодости не смогли истребить его оптимизма и энер­гичности.

Впрочем, А. Фет всю жизнь выглядел в глазах мно­гих как человек, не очень соответствующий характеру своей поэзии. Стихи его брызжут каскадом образов и чувств, они пьянят и освежают. А сам поэт был чело­веком здравым и даже порой жестковатым. Контраст между Фетом и его творчеством часто подмечали со­временники.

В фетовской поэзии присутствовало ни с чем не сравнимое весеннее чувство. Он был настоящим ху­дожником, в котором способность, а главное, стремле­ние творить светлое победили жизненные трудности. Помимо творчества, защитой от жизненных невзгод Фету служило равнодушие. Проявлялось оно зачастую ко всему, кроме способности творить. Тем сильнее бы­ли его стихи, как будто в глубине равнодушия и жест­кости они проходили очищение и появлялись на свет уже кристально чистыми.

Весне Фет посвятил очень большое количество сти­хотворений. Для него это была особенная, волшебная пора, когда просыпалась не только природа, но проис­ходила масса изменений в человеческом сознании. По­этому многие строки, посвященные весне, пронизаны едва заметной, но осязаемой тайной:

Что ж молчим мы? Или самовластно Царство тихой, светлой ночи майской?

Иль поет и ярко так, и страстно Соловей над розою китайской?

Здесь мы видим не только восхищение поздней весной — прекрасным временем соловьиных песен, но и любовь к ночи — еще одну страсть всех лириков и А. Фета, в частности.

Среди стихов молодого автора был целый цикл, который назывался «Вечера и ночи». В него вошли произведения, воспевшие это прекрасное время суток. И здесь стоит обратить внимание на то, насколько ча­сто А. Фет использует образ соловья. Действительно, эта птица является неотъемлемым украшением ве­сенней ночи, ее голосом и мелодией. Возможно ли представить себе май без соловьев? И поэт вновь и вновь рассказывает об этой птице, усиливающей своим хрустальным голосом лирическую красоту ве­сенних ночей.

Другим неотъемлемым элементом описания ночи являются, безусловно, луна или месяц, это украшение небес, Луна — холодная жемчужина, создающая своим блеском ту неповторимую атмосферу, которой живет каждая ночь. Луна — это не только красивое небесное тело, она молчаливый свидетель переживаний и чувств лирических героев, она — маяк, который заставляет пылкую душу парить в небесах… Луна — один из лю­бимых объектов описания ночи у А. Фета:

Любо мне в комнате ночью стоять у окошка

в потемках,

Если луна с высоты прямо глядит на меня

И, проникая стекло, нарисует квадраты лучами

По полу, комнату всю дымом прозрачным поя.

Однако только одной ночью ограничиваться невозмож­но. Фет рисует нам не менее прекрасные дневные карти­ны, в которых мы можем найти уже другие образы.

Дневным вестником счастья в лирике Фета зачас­тую является пчела. Она символизирует страстную чувственность. Гудение пчел, их неустанное, старатель­ное мелькание меж цветов кружат голову и еще больше пропитывают разум легким сумасшествием, так свойст­венным природе во время ее пробуждения.

Одним из прекраснейших произведений поэта яв­ляется небольшая поэма «Соловей и роза», которая по­вествует о любви друг к другу двух символов весны и чувственности. Изначально они были лишены счас­тья любить, оставаясь всего-навсего вестниками пре­красного чувства:

Но там же, в саду мирозданья,

Где радость и счастье — привычка,

Забыты, отвергнуты счастьем Кустарник и серая птичка.

По воле провидения они, влюбленные друг в друга, получают возможность говорить между собой, рассказы­вая о своих переживаниях и чувствах. Поэт разворачи­вает перед нами удивительный по лиричности и красоте диалог. Будучи совершенно разными по своей сущности, соловей и роза находят прекраснейшие слова и воспева­ют не себя, а свою любовь. Перед нами проходят и восхи­щение, и легкая тень сомнений, и ласка… Вновь идет кас­кад образов — луна, вечер, роса и весна. Торжество люб­ви, способной перекинуть мосты даже через пропасть между, казалось бы, несовместимыми понятиями, воспе­вает А. Фет в одном из самых фееричных своих произве­дений. Поэма заканчивается на светлой и радостной но­те, и у читателя остается не душе такой же теплый след. «Соловей и роза» — это гимн настоящей любви, не знаю­щей никаких преград и способной найти дорогу к сердцу милого даже там, где дороги не может быть. Любовь ее проложит — настолько велика ее сила:

Отчего ж от навесом прохлады

Раздается так голос певца?

Роза! песни не знают преграды:

Без конца твои сны, без конца!

Традиционно любовь неотъемлемо связывается с тайной. Она приходит всегда внезапно и неизвестно откуда. Неудивительно, что поэт относится к любви, как к некоему проявлению волшебства, красиво и по­этично передавая свои ощущения в стихотворном цик­ле «Гадания». Эти пять небольших стихотворений про­низаны колдовством святочных вечеров, когда моло­дежь пыталась предугадать будущую любовь, увидеть своего суженого или суженую. Это интересно и немно­го страшно, потому что считалось, что гадание связано с появлением нечистого, а такое видение не предвеща­ло ничего хорошего. В «Гаданиях» молодой Фет прояв­ляет себя как истинный художник, способный не толь­ко красиво показать событие, но пропитать его образ настоящими эмоциями. Читатель не просто видит про­исходящее, не просто сопереживает ему — он как бы сам становится его участником.

Особое чувство поэты испытывают также и к смер­ти. Она неизбежна как любовь, но гораздо более непо­стижима. Разумеется, нельзя обойти ее своим внима­нием. В творчестве Фета мотивы смерти встречаются неоднократно. Иногда это прямые обращения и посвя­щения, иногда присутствие смерти ощущается как элемент окружающего мира.

Но и в отношении к смерти Фет остается верным себе. Свое творчество он никогда не делал мрачным, и смерть в его стихах скорее напоминает долгождан­ный сон после тяжелого дня, причем сон, который не­сет настоящее примирение. Фет некоторыми своими строками не просто восхищается смертью, он в полный голос воспевает ее величие:

Слепцы напрасно ищут, где дорога,

Доверясь чувств слепым поводырям;

Но если жизнь — базар крикливый Бога,

То только смерть — его бессмертный храм.

Этими строчками Фет ставит любовь и смерть на одну ступеньку, уравновешивает их. Обе эти стихии непостижимы и прекрасны — каждая по-своему.

Многие стихи Фета по строению похожи на антич­ные поэтические образцы. Это чувствовалось и в рит­мах, и в образах, и в восприятии тех явлений мира, ко­торым данное стихотворение посвящено. Во времена поэта античная эпоха считалась неким прекрасным зо­лотым веком, когда человечество процветало. Поэтому многие авторы в своих произведениях прибегали к ан­тичным образам. Эллада и Рим были романтическими образами из невообразимо далекой старины. Фет не просто писал стихи в античном стиле, он придавал им свою, неповторимую образность, как бы порождая соб­ственный пласт античной поэзии:

Вечно, вечно,

Как бы ни мчался ты, брат мой,

Крылья мои зашумят, и орлиный Голос к тебе зазвучит по эфиру: «Здравствуй, Нептун!»

От прочих стихотворений Фета его «античные» произведения отличаются легкой задумчивостью, яв­ляются почти незаметной вуалью философских размы­шлений. Античное время кануло в прошлое, и именно поэтому в его изображении наблюдаются печаль и ду­мы о том, что ждет поэта в будущем.

Близость античных образов многим авторам-современникам Фета и ему самому объясняется еще и тем, что поэты наделены даром чувствовать природу во всей ее полноте, совершенстве и божественности. Об­разы древних богов служили прежде всего олицетво­рением восхищения перед многогранностью мира, бла­гоговения перед его тайнами и красотами.

По мере того как Фет мужал, переходил от одного возрастного рубежа к другому, все чаще появлялись в его творчестве картины осени. Осень по традиции считается временем увядания природы. Она не менее прекрасна, чем любая другая пора, но так ли много лю­дей задумывается об осени, когда вокруг буйствует весна? Осень — символ старости.

Поздние стихи Фета часто погружают нас в атмо­сферу приближения некоей развязки, финальной чер­ты долгой и прекрасной дороги:

Опавший лист дрожит от нашего движенья,

Но зелени еще свежа над нами тень,

А что-то говорит средь радости сближенья,

Что этот желтый лист — наш следующий день.

В фетовском ожидании осени нет ни грусти, ни стра­ха. Это тоже прекрасная пора, и ее тоже необходимо прожить с открытым сердцем, чтобы не угаснуть бес­смысленно. Фетовская осень очаровывает не меньше, чем весна, но по-другому. Она красива спокойной и плавной прелестью, от которой тепло на душе.

Единственное, о чем жалеет уже старый Фет, — это о том, что осень, а с ней старость, не могут тянуть­ся долго. Рано или поздно они закончатся. И только об этом окончании жизни стоит немного взгрустнуть:

И болью сладостно-суровой Так радо сердце вновь заныть,

И в ночь краснеет лист кленовый,

Что, жизнь любя, не в силах жить.