ЖИЗНЬ СИМВОЛА. АЛЕКСАНДР БЛОК
По воспоминаниям современников, Александр Блок являл собой живой символ классического поэта: ясное, холодноспокойное лицо, академические, строго прочерченные, безукоризненные черты, безупречные манеры, неземной, глубокий, скрывающий какие-то сокровенные тайны взгляд… «Относительно Блока не может быть никаких сомнений в том, что он поэт, так как он даже внешне ближе всего стоит к традиционно-романтическому типу поэта», — писал Максимилиан Волошин. И если символическую внешность Блок получил от рождения, то свою символическую жизнь сделал исключительно сам.
Наивные поэты начала страшного века искренне верили, что Слово может изменить Жизнь. Поэтому Слово должно быть верным: очищенным от шелухи повседневности, от временных напластований, от смыслов и образов, налепленных на него тысячелетней культурой. Слово, в котором сквозь прозрачную оболочку вдруг проглянет Смысл, тайный, первородный, идеальный, спасительный…
Собственно, это и был Символизм — исправление Жизни путем открытия Символа в Слове.
Непосвященные свидетели называли Блока «мистически настроенным юношей» — он же всего лишь старался соответствовать своей же собственной поэтической теории: мир запутался в ложных словах и неправильных смыслах, поэт — Создатель и Созидатель — единственный, кто может добраться до божественной сути вещей через простое, верно понятое Слово.
И он жил, как писал: девственный брак с «Прекрасной Дамой» Любовью Менделеевой, рыцарская дружба, не знающая преград, с Андреем Белым (не случаен «чистый, очищенный» псевдоним его символистского собрата по цеху, друга по жизни и соперника по Любви), бескорыстное служение Родине, в чьих бы руках она ни была…
Взрослея, по-иному оценивая юношеские наивные мечты, пристально вглядываясь в колючие снежные вихри семнадцатого года, Блок постепенно прозревал: Прекрасной Даме нужны были вполне земные объятия, Другу — вполне земное единомышленничество и поддержка, Родине… Ей вообще, как оказалось, до поэта дела не было, впрочем, истовое желание Блока вопреки всему быть рядом с Россией в ее страшные часы (Блок категорически отказывался от эмиграции) новые власти уважали и нещадно эксплуатировали: с 1917 года он постоянно задействован в самых разных комиссиях, организациях, комитетах, наркомпросах — еще бы, крупный поэт, величина, и на стороне большевиков! Четыре года Блок со стойкостью Рыцаря и мужеством Воина служит России Советской: накапливается усталость, наваливается ужас, отшелушиваются смыслы, слетает пелена. Россия гибнет. Спасения нет.
В 1921-м Блок сдается: в Политбюро ЦК РКП(б) поступает его просьба о выдаче выездных виз. Поэт болен: астма, цинга, сердце. Ему категорически отказывают. Никто не собирается выпускать Блока. Он — живой символ русской интеллигенции, принявшей русскую революцию!
За него активно хлопотали, и он все-таки получил разрешение на выезд — ровно за две недели до смерти. К этому времени ему уже ничего не было нужно: Блок уничтожил все записи, которые только мог, перестал принимать лекарства, отказался от еды и воды. Он умирал — отбросив все посторонние смыслы и образы.
Впрочем, Поэты не умирают, как не умирают Слово, Любовь и Вечность.