ЖИЗНЬ СИМВОЛА. АЛЕКСАНДР БЛОК БИОГРАФИЯ

ЖИЗНЬ СИМВОЛА. АЛЕКСАНДР БЛОК

По воспоминаниям современников, Александр Блок являл собой живой символ классического поэта: ясное, холодно­спокойное лицо, академические, строго прочерченные, без­укоризненные черты, безупречные манеры, неземной, глу­бокий, скрывающий какие-то сокровенные тайны взгляд… «Относительно Блока не может быть никаких сомнений в том, что он поэт, так как он даже внешне ближе всего стоит к традиционно-романтическому типу поэта», — писал Максимилиан Волошин. И если символическую внеш­ность Блок получил от рождения, то свою символическую жизнь сделал исключительно сам.

Наивные поэты начала страшного века искренне ве­рили, что Слово может изменить Жизнь. Поэтому Слово должно быть верным: очищенным от шелухи повседневно­сти, от временных напластований, от смыслов и образов, налепленных на него тысячелетней культурой. Слово, в котором сквозь прозрачную оболочку вдруг проглянет Смысл, тайный, первородный, идеальный, спасительный…

Собственно, это и был Символизм — исправление Жизни путем открытия Символа в Слове.

Непосвященные свидетели называли Блока «мисти­чески настроенным юношей» — он же всего лишь ста­рался соответствовать своей же собственной поэтической теории: мир запутался в ложных словах и неправильных смыслах, поэт — Создатель и Созидатель — единственный, кто может добраться до божественной сути вещей через простое, верно понятое Слово.

И он жил, как писал: девственный брак с «Прекрас­ной Дамой» Любовью Менделеевой, рыцарская дружба, не знающая преград, с Андреем Белым (не случаен «чи­стый, очищенный» псевдоним его символистского собрата по цеху, друга по жизни и соперника по Любви), беско­рыстное служение Родине, в чьих бы руках она ни была…

Взрослея, по-иному оценивая юношеские наивные мечты, пристально вглядываясь в колючие снежные вихри семнадцатого года, Блок постепенно прозревал: Прекрас­ной Даме нужны были вполне земные объятия, Другу — вполне земное единомышленничество и поддержка, Ро­дине… Ей вообще, как оказалось, до поэта дела не было, впрочем, истовое желание Блока вопреки всему быть рядом с Россией в ее страшные часы (Блок категорически отказывался от эмиграции) новые власти уважали и нещад­но эксплуатировали: с 1917 года он постоянно задействован в самых разных комиссиях, организациях, комитетах, наркомпросах — еще бы, крупный поэт, величина, и на сторо­не большевиков! Четыре года Блок со стойкостью Рыцаря и мужеством Воина служит России Советской: накаплива­ется усталость, наваливается ужас, отшелушиваются смыс­лы, слетает пелена. Россия гибнет. Спасения нет.

В 1921-м Блок сдается: в Политбюро ЦК РКП(б) по­ступает его просьба о выдаче выездных виз. Поэт болен: астма, цинга, сердце. Ему категорически отказывают. Ни­кто не собирается выпускать Блока. Он — живой символ русской интеллигенции, принявшей русскую революцию!

За него активно хлопотали, и он все-таки получил раз­решение на выезд — ровно за две недели до смерти. К это­му времени ему уже ничего не было нужно: Блок уничто­жил все записи, которые только мог, перестал принимать лекарства, отказался от еды и воды. Он умирал — отбросив все посторонние смыслы и образы.

Впрочем, Поэты не умирают, как не умирают Слово, Любовь и Вечность.

Сохрани к себе на стену!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.