НОБЕЛЕВСКАЯ ЛЕКЦИЯ ГАО СИНЬ-ЦЗЯНЯ, Биография

НОБЕЛЕВСКАЯ ЛЕКЦИЯ ГАО СИНЬ-ЦЗЯНЯ

Биография нобелевского лауреата 2000 года Гао Синь-цзяня удивительным образом вбирает в себя все событийные контрапункты биографий великих китайских писателей. Хорошее классическое образование, ранние свидетельства литературного таланта, громкое начало, вдохновенный эксперимент, гонения властей, одинокое путешествие по глухим провинциям страдающей родины, и литерату­ра — как воздух, как вода, как пища, без которой невоз­можно ни начать, ни закончить день. Так жил Цзюй Юань, так жил Ли Бо, так жил Лу Синь, так пишется судьба Гао Синь-цзяня, одного из самых серьезных писателей нынеш­него Китая.

Нобелевская премия 2000 года, знаменующего собой начало третьего тысячелетия, была отдана именно ему —

человеку, едва ли не в одиночку поднимающему современ­ную китайскую литературу из пепла культурных революций и коммунистических экспериментов. Лекция, прочитанная Гао Синь-цзянем по незыблемой нобелевской традиции на вручении премии, лучше любых литературоведческих этюдов объясняет жизненное и писательское кредо Синь- цзяня, более того — формулирует современные запросы мировой литературы и очерчивает сложное положение со­временного писателя, в какой бы стране он ни жил.

Слово гению: «Писатель — человек совершенно обычный, хотя, воз­можно, несколько более чувствительный… а люди с по­вышенной чувствительностью зачастую гораздо слабее других. Если писатель не становится рупором народа и не выступает как олицетворение справедливости, то голос его, разумеется, слаб. Однако именно голос отдельного челове­ка более всего приближается к истине».

«Я считаю, что литература родится из потребности писателя порадовать самого себя. То, как примут произ­ведение читатели, выяснится потом, и у самого писателя нет возможности повлиять на это. Многие бессмертные произведения мировой литературы не были изданы при жизни авторов. Как могли бы эти писатели продолжать писать, если бы они во время самого процесса творчества не пришли к признанию своей собственной ценности? Крупные романы в истории литературы Китая — «Пу­тешествие на запад», «Речные заводи», «Цветы сливы в золотой вазе, или Цзинь, Пин, Мэй» и «Сон в красном тереме» — написаны четырьмя мастерами, судьбу которых так же трудно изучать, как и судьбу Шекспира. Единствен­ный сохранившийся документ — это автобиографическое эссе Найаня Ши (предполагаемого автора «Речных заво­дей»). Если бы это не было именно так, как говорит сам автор — что он писал исключительно для собственного удовольствия, — как бы он мог тогда посвятить всю свою жизнь написанию этого огромного произведения, не при­несшего ему никакого дохода? Не относится ли это также к Кафке, предтече современного романа, и к Фернандо Песоа, одному из самых глубоких поэтов XX столетия? Когда они обращались к языку, то делали это не для того, чтобы изменить мир. И все-таки они одевали свои мысли в слова, хотя и хорошо знали о том, как бессилен один человек. Так велика магическая сила, которой обладает язык».

«Литература не знает национальных границ, а пере­вод способствует преодолению языкового барьера. Когда литературе удается перейти за рамки традиций, свой­ственных отдельному общественному строю, и за рамки отношений между людьми, сложившихся в определенной среде и времени, тогда природа человека выступает такой, какой ее описывает данное произведение — общей для всего человечества. Сюда же относится то, что на любого современного писателя оказали влияние многие другие культуры кроме его собственной. Если писатель, занимаясь не одним написанием туристских брошюр, слишком под­черкивает культурные особенности собственной страны, это неизбежно вызывает у читателя подозрение».

«Когда писатель говорит сам с собой или когда он пи­шет, другие могут, если хотят, прислушаться к нему или прочесть его произведение. Писатель не выступает трибу­ном своего народа, он не заслуживает поклонения. Он и не преступник, и не враг народа. То, что он иногда попадает в беду из-за своих произведений, происходит потому, что этого требуют другие. Когда власть имущим нужно при­думать каких-то врагов, чтобы отвлечь внимание народа, тогда писателя приносят в жертву. И хуже всего то, что некоторые потерявшие ориентир писатели считают за ве­ликую честь то, что их принесли в жертву».

«Мы живем в эпоху, лишенную прогнозов на будущее и обещаний, и я нахожу, что так и должно быть. Писа­телю больше не пристала роль пророка и судьи. Многие прогнозы на будущее, высказанные в прошлом веке, ока­зались обманчивыми. Нам не нужно создавать лишних предрассудков в отношении будущего, лучше наблюдать за развитием. Писателю лучше всего выступать в качестве свидетеля и как можно точнее описывать истину».

«Только тогда, когда человек пишет, не думая о за­работке, или когда он находит радость в своем писании, не думая, зачем и для кого он пишет, его письмо выступает как абсолютная необходимость — в этот момент и рожда­ется литература. Быть совершенно бесполезной заложено в самой ее природе. То, что литературное творчество стало считаться профессией, есть плачевный результат распреде­ления труда в современном обществе. Писатель пожинает его горькие плоды».

«Это прежде всего относится к нашему времени, когда рыночная экономика господствует настолько, что даже книга становится исключительно товаром. На этом безгра­ничном и необузданном рынке нет места для литературных течений и объединений прошлого, не говоря уже об от­дельных изолированных писателях. Если писатель отка­зывается подчиниться давлению рынка, отказывается опу­ститься так низко, чтобы создавать культурную продукцию по требованию моды, тогда ему приходится содержать себя каким-то другим образом. Литература не имеет никакого отношения к бестселлерам и спискам типа «Десять самых популярных книг», так что телевидение и другие средства массовой информации занимаются скорее производством рекламы, чем писателями. Свобода писать не дается писа­телю даром и ее нельзя купить. Она отвечает внутренней потребности самого писателя. Такова цена свободы».

«Тем не менее вызовы такого рода не обладают способ­ностью изменить общество; значение их таково, что от­дельная личность посредством какого-либо жеста, не обя­зательно слишком бросающегося в глаза, но все-таки выходящего за рамки обычных норм поведения, пытается перейти границы обыденного, определенные его соци­альной средой. Именно таким образом писатель выражает свою гордость тем, что он — человек. Было бы слишком грустно, если бы развитие цивилизации человека следова­ло одним только непонятным законам и слепым потокам, текущим по собственной воле, а отдельный человек не мог бы найти случая выразить мнение, отличающееся от мне­ния большинства. В этом отношении литература служит дополнением к истории. Когда история навязывает людям свои законы, не предоставляя им возможности выбора, отдельный человек должен бороться за то, чтобы его голос был услышан. У человечества есть не одна только история, ему также дарована литература. Этим самым человеку, несмотря на его незначительность, послана в дар крупица уверенности в себе».

Удивительные слова. Удивительное понимание меры и срока вещей. Удивительный писатель.

Сохрани к себе на стену!

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован.