Сочинение на тему: ЧЕЛОВЕК НА ВОЙНЕ В РАССКАЗЕ М. ШОЛОХОВА «СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА»

ЧЕЛОВЕК НА ВОЙНЕ В РАССКАЗЕ М. ШОЛОХОВА «СУДЬБА ЧЕЛОВЕКА»

Великая Отечественная война имела две ипостаси, в которых она попала на скрижали истории. С одной стороны — это была грозная и героическая эпоха, за­помнившаяся многочисленными кадрами кинохрони­ки, сводками с фронтов, героизмом и подвигами. Это была величайшая победа советского народа. С другой стороны, Великая Отечественная осталась именно войной. А это значит, что в значительно большей сте­пени, нежели подвигом, она являлась трагедией, сложнейшим испытанием, выпавшим на долю бойцов, сражавшихся на многочисленных фронтах, а также миллионов людей, оказавшихся либо на оккупирован­ной территории, либо в тылу. Война была горем для всех без исключения.

Рассказ М. Шолохова «Судьба человека» является яркой иллюстрацией того, как жестоко может обой­тись с обыкновенным человеком горнило безжалост­ной бойни.

Андрей Соколов — главный герой произведения — не совершил выдающегося подвига, он был одним из тех, чей незаметный героизм и упорный ратный труд медленно и неотвратимо приближали долгожданный день победы.

Для него Великая Отечественная была не первой войной — он сражался еще и в гражданскую, в диви­зии Киквидзе. Окончание гражданской войны совпало с голодом в Воронежской губернии, погубившим всю его родню — отца, мать и сестру. Сам Андрей батра­чил у кулаков, что и помогло ему выжить. Впоследст­вии, продав дом, Андрей Соколов уехал в Воронеж и там выучился на слесаря. Он стал рабочим челове­ком, необходимым элементом общественной машины, ибо крестьянин, перебравшийся в город, тем самым значительно повышал свой социальный статус.

Повезло ему и с женой. Ирина Соколова воспиты­валась в детском доме, то есть прошла не менее суро­вую жизненную школу, чем Андрей. Детдомовцы тех времен не понаслышке знали, что такое голод, а если вспомнить, из каких ужасных мест их зачастую в дет­дома забирали, то становится понятным, почему она так любила своего Андрея, ставшего для нее родным человеком, опорой и надеждой.

Андрей Соколов вспоминает о жене с любовью и теплотой: «Со стороны глядеть — не так уж она была из себя видная, но ведь я-то не со стороны на нее гля­дел, а в упор. И не было для меня красивее и желан­нее ее, не было на свете и не будет!»

У супружеской четы Соколовых было трое де­тей — сын и две дочери. Дети радовали отца тем, что учились на «отлично», а старший сын — Анатолий, оказался настолько способным к математике, что про него даже писали в газете. Отец справедливо мог гор­диться сыном.

И дом он построил — хоть и небольшой, да все-та­ки свой. Две комнаты — в тесноте да не в обиде. Толь­ко потом оказалось, что место постройки было неудач­ным — возле самого авиазавода. Впрочем, по мирному времени это не имело большого значения. Но именно тогда и началась война.

Уже на второй день Андрей Соколов получил пове­стку из военкомата, а на третий он уже грузился в эшелон. На войне Андрей Соколов оказался за баран­кой автомобиля. Фронтовой шофер — это очень опас­ная должность, поскольку автомобильные колонны по­стоянно становились объектом атаки со стороны гитле­ровской авиации. И если простой солдат еще мог найти какую-нибудь складку местности, способную его ук­рыть, то автомобиль был крупной и лакомой мишенью для пикирующей с небес крылатой смерти.

Соколов нечасто писал письма домой, потому что не считал себя вправе жаловаться на свою тяжкую долю. Действительно, в первые дни войны на фронте было не просто сложно. Это положение можно было назвать не иначе как бедственным. Советские войска, теснимые фашистами, отступали по всем направлениям, и ника­кого просвета в этой черной полосе не предвиделось.

В такой ситуации было не до оптимизма, но Соколов терпеть не мог тех, кто писал жалобные послания до­мой, играя на нервах своих родных и близких, которым было очень тяжело в тылу, где им приходилось рабо­тать на победу, изготавливая боеприпасы, амуницию, прочие необходимые вещи. «Какие же это плечи на­шим женщинам и детишкам надо было иметь, чтобы под такой тяжестью не согнуться? А вот не согнулись, выстояли! А такой хлюст, мокрая душонка, напишет жалостное письмо — и трудящую женщину, как рюхой под ноги». Андрей Соколов считал, что мужчина обя­зан уметь стойко переносить невзгоды, не осложняя прочим их и без того несладкой доли.

Его мужество было подлинным, не показным, и не прошло и года на войне, как оно подверглось тяжелей­шему испытанию: Андрей попал в плен.

Соколову нужно было привезти снаряды для гау­бичной батареи, нуждавшейся в боеприпасах. Дорога пролегала под артиллерийским огнем. Задача была очень сложной и кроме профессионального мастерст­ва требовала от шофера удачи. А удача, к сожале­нию, отвернулась от него. Разрывом снаряда только чудом не накрыло грузовик, но взрыв был настолько близок, что Соколова контузило. В таком состоянии его и подобрали немецкие солдаты. Участь пленного была тяжелой и чуть ли не худшей, чем смерть, ведь в гитлеровских концлагерях заключенные не только подвергались всяческим издевательствам и принуж­дались к тяжелейшему физическому труду при ми­зерном пайке, которого хватало только на поддер­жание жизнедеятельности организма, но иногда ста­новились объектами бесчеловечных медицинских экспериментов или донорами крови для нужд гер­манской армии.

Соколову повезло именно в том плане, что он не оказался подопытным кроликом. В этом случае у него не оставалось бы никаких шансов на выживание. Он стал одним из тех многочисленных физически здоро­вых людей, которые попали в Германию в качестве дармовой рабочей силы или, проще говоря, рабов. «Ку­да меня только не гоняли за два года плена! Половину Германии объехал за это время: и в Саксонии был, на силикатном заводе работал, и в Рурской области на шахте уголек откатывал, и в Баварии на земляных ра­ботах горб наживал, и в Тюрингии побыл, и черт-те где только не пришлось по немецкой земле походить». Обращались при этом с ним совершенно не по-человечески. Его били за любую оплошность и провинность, даже если таковые выдумывались самими немцами. Они на тот момент были хозяевами положения и госпо­дами Европы, потому чувствовали свою безнаказан­ность и вели себя соответственно.

Соколов не дал себя сломать. Показательно про­исшествие в лагере Б-14 неподалеку от Дрездена, куда в конечном итоге он попал. Пребывавшие в дан­ном лагере военнопленные работали на каменном ка­рьере, они были обязаны каждый день вырабатывать по четыре кубометра, что даже для человека, кото­рый нормально питается и живет не в лагерном бара­ке, а в приличной квартире, нелегко. Тот, кто не вы­держивал этой нагрузки, умирал, либо за невыполне­ние нормы его убивали. Соколов вспоминает, что через два месяца количество заключенных уменьши­лось вдвое.

Однажды Соколов в сердцах высказал вслух то, что наверняка было на душе у каждого: он сказал, что нор­ма, которую обязаны выполнять пленные, непосильна. И нашелся подлец, который донес коменданту на строптивого заключенного. Комендант лагеря Мюллер, отличавшийся жестоким обращением с пленными, вы­звал Андрея к себе на расправу. Соколов понял, что его собираются, по его собственному выражению, «пус­тить на распыл», и одновременно с осознанием близос­ти смерти к нему пришло полное безразличие. Это иногда случается с людьми в экстремальной ситуации. Именно в состоянии такого «предсмертного» спокойст­вия совершались многие подвиги.

Мюллер, издеваясь над Соколовым, предлагает тому выпить напоследок. Соколов спокойно выпивает налитый шнапс и отказывается от предложенной за­куски: «Я после первого стакана не закусываю». Мюллер, развеселившись, наливает Соколову второй стакан. Соколов выпивает шнапс и вновь отказывает­ся от закуски. За вторым стаканом следует третий, и лишь теперь Соколов закусывает выпитое кусочком хлеба. Мюллер, восхищенный мужеством пленного, не только оставляет его в живых, но даже дарит ему буханку хлеба и кусок сала. Подачка коменданта, ко­торая при других обстоятельствах была бы унизи­тельной, превратилась по сути в награду за подвиг. Ведь поступок Соколова и его поведение перед Мюл­лером нельзя назвать иначе. Андрей Соколов, чью жизнь его палачи и в грош не ставили, тем не менее морально сильнее каждого из них, потому что он — прав, потому что своими действиями в плену он за­щищает свою Родину точно так же, как раньше делал это с оружием в руках.

В сорок четвертом году Андрей Соколов оказался шофером у немецкого военного инженера в звании майора. И однажды того отправили в прифронтовую полосу. Тогда немцы уже отступали по всем направле­ниям, линия их обороны пролегала в районе Полоц­ка — восточнее города.

Соколов, пользуясь близостью к своим, смог не только совершить побег, но и захватить самого майора, оказавшегося очень значительным «языком».

После этого Соколов попал в госпиталь. Он, измо­танный тяжкими испытаниями плена, получил пере­дышку и прежде всего попытался связаться с остав­шимися в тылу родными.

Соколов написал письмо жене Ирине. Андрей, ко­нечно, тосковал по ней, но с такой же уверенностью можно сказать, что, находясь в плену, он просто запре­щал себе думать о ней, чтобы не добавлять себе ду­шевных терзаний.

Ответ пришел не от Ирины, а от соседа. Поставлен­ный возле авиазавода дом Соколовых случайно оказал­ся мишенью для тяжелой авиабомбы. Погибли Ирина и дочери, где был дом — теперь только воронка.

Когда прошел первый шок, на Соколова невыноси­мым грузом навалились воспоминания, из которых самым тяжелым было воспоминание о прощании с женой: «…я вспомнил, как тяжело расставалась со мною моя Ирина на вокзале. Значит, еще тогда под­сказало ей бабье сердце, что больше не увидимся мы с ней на этом свете. А я ее тогда оттолкнул… Была се­мья, свой дом, все это лепилось годами, и все рухнуло в единый миг».

В то время, когда Андрей получил страшное извес­тие, он еще не знал, что его сын Анатолий, ушедший добровольцем воевать, попал в артиллерийское учили­ще и, закончив его с отличием, принял под команду ба­тарею «сорокапяток».

Когда Соколов узнал о сыне, у него возродилось же­лание жить, он стал мечтать о будущем. Для тех, кто воюет и в любую минуту может расстаться с жизнью, надежда на счастливое будущее является важным и ценным имуществом, которое при всей своей немате­риальности тем не менее совершенно осязаемо.

Девятого мая тысяча девятьсот сорок пятого го­да, в День победы, война отобрала у Андрея Соколо­ва последнего родного ему человека. Немецкий снайпер убил Анатолия Соколова, и его отец остался совсем один.

Закончилась Великая Отечественная война, но на­чалась личная война Соколова, в которой он должен был победить одиночество, горе и беспросветность.

Уехав в Урюпинск, Соколов вновь сел за баранку автомобиля. Он привык к алкоголю, находя в опьяне­нии хоть какое-то утешение своей изувеченной душе. А если не утешение, то хотя бы забвение. Алкоголь не­избежно погубил бы Соколова, но тут вдруг попался ему на одной из многих его шоферских дорог бездом­ный мальчуган по имени Ваня, потерявший на войне и отца, и мать. Он пристроился жить возле чайной и его подкармливали шоферы, но все равно такая жизнь легкой не была. Андрей Соколов неожиданно для само­го себя выдал себя за отца Вани — произошла, дес­кать, ошибка, и вот он я — живой.

Андрей Соколов выигрывает войну именно в этот момент. Объявив себя отцом Вани, он вновь обретает будущее, сына и главное: волю к жизни. И пусть у не­го шалит сердце, сдает понемногу здоровье, он все рав­но верит в то, что жизнь продолжается: «…этот рус­ский человек, человек несгибаемой воли, выдюжит, и около отцовского плеча вырастет тот, который, повз­рослев, сможет все вытерпеть, все преодолеть на своем пути, если к этому позовет его Родина».