Сочинение на тему: МОТИВ ЛЮБВИ В РОМАНЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ»

МОТИВ ЛЮБВИ В РОМАНЕ Ф. М. ДОСТОЕВСКОГО «ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ»

Взгляд Ф. М. Достоевского на окружающий мир очень своеобразен, и любая деталь в его глазах имеет не только необычную трактовку, но и зачастую изме­ненный внешний облик. Не исключением стала и лю­бовь. Хотя вроде бы этому чувству всегда присущ строго определенный набор качеств и отступить от ка­нонического отображения любви очень непросто. Одна­ко Достоевский не был бы гением, если бы не смог шаг­нуть за рамки канонов, создавая совершенно необыч­ные картины чувств и взаимоотношений влюбленных в «Преступлении и наказании». И этой своей необыч­ностью любовь Разумихина к Авдотье Романовне и Раскольникова к Соне Мармеладовой особенно силь­но бросается в глаза и оставляет в душе читателя глу­бокий след.

Обе эти истории любви начинаются как-то совер­шенно неожиданно. И та, и другая умудряются появить­ся там, где им, строго говоря, совершенно не место. Ра­зумихин влюбляется в девушку, которая уже наречена другому, а Раскольников и вовсе в обладательницу «желтого билета», этого постыдного клейма, создающего вокруг владелицы атмосферу отчуждения и презрения. И совершенно никого не трогает тот факт, что отнюдь не от хорошей жизни Соня Мармеладова стала падшей женщиной.

Хотя, строго говоря, чувство Раскольникова к Соне трудно сразу и безоговорочно окрестить именно «лю­бовью». Изначально это — лихорадочная привязан­ность, почти что болезненная тяга одного преступника к другому. Да, не один только Раскольников — пре­ступник. Соня Мармеладова тоже нарушила закон. Но только, в отличие от Родиона Романовича, престу­пившего уголовный кодекс, она шагнула за черту ко­декса нравственного. О, нет, не нужно винить ее за это, но и забывать о том, что факт преступления здесь налицо, тоже не стоит. Раскольников вначале цепля­ется за Соню, как за человека, который наверняка его поймет. В некотором роде он прав, ведь его терзания и угрызения совести были пережиты и Соней тоже. Раскольников поначалу ни в коем случае не видит в Соне объект любви. Ведь он никуда не может деться от знания того, чем она занимается. Тем более он не может позволить себе влюбиться не только в нее, но и в кого бы то ни было еще: он — убийца. А значит, для него уже закрыто большинство путей, по которым может пройти нормальный, не запятнавший себя кро­вью человек.

Придя к Соне в первый раз, Раскольников ведет себя очень жестоко. Когда она приходила к нему, Ро­дион был другим. Вспомним, как смело он отрекомен­довал Соню своим сестре и матери: «Маменька, — ска­зал он твердо и настойчиво, — это Софья Семеновна Мармеладова, дочь того самого несчастного господина Мармеладова, которого вчера в моих глазах раздавили лошади и о котором я уже вам говорил…» Он почти что бросает вызов своим родным. И здесь тоже просматри­вается ощущение: Соня — сродни ему. И он, преступ­ник, готов заступиться за «себе подобную» перед Пульхерией Александровной и Дуней — людьми чис­тыми и избавленными от проклятия порочности. Хотя потом Достоевский и показывает читателю, что Рас­кольников мог бы не вести себя так — Соню никто не собирается воспринимать, как отверженную. Авдотья Романовна прямо заявляет: «А я уверена, что она… прекрасная…»

Однако Раскольников ведет себя так только до тех пор, пока Соню вроде бы нужно от кого-то защищать. А вот когда он оказывается с ней наедине, его отноше­ние резко меняется. Он продолжает относиться к ней с жалостью, но при этом, как уже упоминалось, он же­сток. Раскольников не упускает возможности напом­нить Софье Семеновне, что мачеха ее сгорает от жес­точайшей чахотки, что после того, как болезнь сведет Катерину Ивановну в могилу, останутся дети, он за­ставляет Соню читать ему Библию… В общем, он изо всех сил старается, чтобы дочь покойного Мармеладо­ва тоже испытала страдания. И дав последнее обеща­ние — рассказать, кто убил Лизавету (а значит, и старуху-процентщицу), Родион Романович, истерзанный, вымотанный своей беседой со следователем, хочет, чтобы Софья Семеновна испытала те же самые муки неопределенности, неизвестности. Возможно, уже тог­да он понимает, что им суждено быть рядом, и потому он хочет, чтобы Соня, пройдя через подобие его мук, надежнее к нему привязалась. Вот так необычно завя­зывается узел первой любовной интриги романа. С ней мы еще встретимся, а пока посмотрим на завязку вза­имоотношений сестры Раскольникова — Авдотьи Ро­мановны и его товарища — Разумихина.

Здесь вовсе неожиданность громоздится на неожи­данности. Ну разве не внезапен и не неуместен всплеск чувств Дмитрия Прокофьича к чужой невесте, к особе, чье будущее уже вроде бы определено и пред­начертано? И хотя Дуня хорошо умеет скрывать свои эмоции, но можно ли поручиться за то, что Разумихин был ей безразличен? Он ведь с самого начала был го­тов пойти за нее и Пульхерию Александровну бук­вально в огонь и воду. Это прекрасно видно по его поч­ти комичной горячности, по словам и поступкам не только в момент первой встречи, когда Разумихин был пьян, а Раскольников слишком ошеломлен появлением матери, но и по поведению на следующий день. Впро­чем, Дмитрий Прокофьич изначально отдает себе от­чет в бесперспективности своих надежд. И не только потому, что Авдотья Романовна собирается выйти за­муж за Лужина, но еще и оттого, что он вел себя со­вершенно неподобающим образом. Но все равно, когда человек влюблен — он не может запретить себе наде­яться. Пусть эта надежда будет тщательно упрятана даже от самого себя, но все равно помыслы и поступки влюбленного будут ей подчинены и ею же будут по­рождаться.

А ведь Дмитрий Прокофьич очень старался ничего не показать. Он весьма интересовался наутро после первой своей встречи с Дуней в квартире Раскольни­кова собственной внешностью, но при этом темнил, как мог. Вершиной его притворства стало то, что он не побрился специально. «Ну как подумают, что я вы­брился для… да непременно же подумают! Да ни за что на свете!»

И к подтруниваниям Раскольникова Разумихин от­носился чрезвычайно болезненно именно потому, что уже тогда, на другой день после первой его встречи с Авдотьей Романовной, было ясно: он безнадежно и отчаянно влюблен. Иначе какой смысл так ругать се­бя за вчерашнее пьяное рвение, почти переходящее в буйство, зачем бить кулаком в печь так, что кирпич из нее оказался выбитым, а рука — Повреждена?

Ведь в тот момент он еще не подозревал, что Дуня разорвет отношения с Лужиным! А безнадежность, осознание неспособности своей повлиять на ситуа­цию — это самое страшное чувство для того, кто испы­тывает любовь. Пусть при этом он изо всех сил делает вид, что только и исключительно дружеская привязан­ность и самоотверженность имеют место на самом де­ле. Этим влюбленный даже себе как следует голову не заморочит, а уж другим и подавно. Особенно друзьям, которые хорошо знают черты характера влюбленного притворщика.

Авдотья Романовна, наверное, тоже почти сразу от­метила для себя незаурядность персоны Разумихина, и ее вроде бы совершенно нейтральное: «Какой расто­ропный и… преданный молодой человек», почти навер­няка имеет скрытый подтекст. Ведь Дуня прекрасно понимает, что ее будущий брак с Петром Петровичем Лужиным никак не сможет стать союзом любящих сердец. Это дань необходимости, жестоко навязанной ей бедственным положением матери и брата. Как тут можно быть оптимистичной в отношении грядущего? И наверняка где-то про себя Авдотья Романовна позво­лила немалую долю симпатии в отношении Разумихи­на. Тем более, что он и вправду, хоть и был во хмелю, но прямо-таки самоотверженно заботился о больном Раскольникове, провожал Пульхерию Александровну и Дуню в их жилье… В общем, ему можно было симпа­тизировать. Более того, своим рвением Разумихин на­верняка произвел на Авдотью Романовну куда более приятное впечатление, нежели она показала вначале. Просто не к лицу ей было бы перед предстоящей свадьбой вовсю расточать на не своего жениха излиш­нюю нежность. А ведь и приглашение Дмитрия Прокофьича на тот самый знаменательный разговор с Лужи­ным (почти на семейное дело) очень ярко показывает, что Дуня «заметила» Разумихина сразу.

Такова завязка второй истории любви, случившей­ся в романе.

Вернемся к Раскольникову и Соне Мармеладовой, чтобы проследить до конца их непростые взаимоотно­шения. Итак, Родион — личность неуравновешенная и незаурядная — вначале ну никак не считает воз­можным полюбить Софью Семеновну, хоть и тянется к ней. Даже его вопрос о том, последует ли Соня за ним в Сибирь, — едва ли проявление надежды любящего. Скорее это болезненное желание, стремление к тому, чтобы рядом с ним был кто-то сопричастный преступ­лению. Наверное, Раскольников просто неспособен му­читься в одиночку, и Соня Мармеладова с ее способно­стью самопожертвования видится ему идеальной по­другой по несчастью.

Буквально вплоть до самого последнего Раскольни­ков терзает несчастную девушку, которая полюбила его с того самого момента, когда впервые судьба свела их на квартире Мармеладова в вечер нелепой и траги­ческой смерти последнего. Да, Соня уже тогда испыта­ла к Родиону любовь. Иначе и быть не могло, ведь свою собственную, почти погубленную, жизнь Софья Семеновна подпитывала только безграничной любовью к мачехе Катерине Ивановне и младшим братьям и се­страм, непутевому отцу. Она любила — и тем жила, и в том черпала силы, позволявшие ей приносить неве­роятные жертвы во имя ближнего своего.

Раскольников же, совершив свой благородный (пусть и с налетом характерного для него безумия) поступок, отдав вдове все свои деньги на устройство похорон, попадает в глазах Софьи Семеновны в раз­ряд людей, которых можно беззаветно любить, несмо­тря ни на что. И пусть она всей душой против поступ­ка Раскольникова, пусть она ни в каком виде не при­емлет насилия, а тем паче убийства, но Соня не понаслышке знает о муках совести. И потому Родион получает от нее сочувствие, потому она льет слезы и дарит ему крестик. Он любим, а значит — не в ее праве отталкивать его.

Зато Раскольников ведет себя далеко не самым благородным образом. Даже на каторге он продолжает быть собой — болезненно гордым и из-за этого жесто­ким человеком. Жутковатой нелепицей выглядит то, что совершенно посторонние, чужие люди относятся к Соне куда более ласково. «“Матушка Софья Семе­новна, мать ты наша, нежная, болезная!” — говорили эти грубые клейменые каторжные этому маленькому и худенькому созданию… Они любили даже ее походку, оборачивались посмотреть ей вслед, как она идет, и хвалили ее; хвалили ее даже за то, что она такая ма­ленькая, даже уж не знали, за что похвалить». А ведь на самом деле к этому времени Раскольников уже не может без Сони. И это он понимает тогда, когда она за­болевает. Вот тут-то он начинает всерьез беспокоить­ся, посылает даже справляться о здоровье ее. И «серд­це его сильно и больно билось», когда он читал утеши­тельную записку от Сони.

И потом, когда они наконец-то увиделись, он взял ее за руки уже без отвращения и вот тогда-то понял, что любит и что его дальнейшая жизнь уже немыслима без этой хрупкой девушки. «Он знал, какою бесконечною любовью искупит он теперь все ее страдания».

Вот так, тяжело и мучительно, Достоевский привел-таки нелегкие отношения Раскольникова и Сони к счастливому исходу. И вполне возможно, что именно так и должно быть, что любовь этих двух людей долж­на была пройти тернистым путем. Тем большую цен­ность она в итоге получила, и читатель с особенным облегчением воспринимает данный финал. Да, в жизни все очень сложно и трудно, но есть в конце этого тем­ного лабиринта заветный проблеск.

Хорошо все заканчивается и для Разумихина с Авдо­тьей Романовной. Хотя здесь благополучный исход но­сит куда менее выстраданный характер. И это тоже нор­мально, учитывая душевную твердость Дуни и энергич­ную доброту Дмитрия Прокофьича. И он, и она лишены нервозности Родиона, а потому им гораздо проще нала­дить союз, начав с идеи совместного дела — издатель­ского занятия, предложенного Разумихиным. Они вооб­ще хорошо подходят друг другу, эти двое. Дуня способна направить кипучую натуру Разумихина на верную сте­зю, а он — придать разумности Авдотьи Романовны над­лежащее горение. Они по сути своей — плюс и минус. Тем сильнее их обоюдное притяжение, заложенное для противоположностей самой природой.

Так что намек Раскольникова Дуне — «Этот Разу­михин, Дмитрий Прокофьич, очень хороший чело­век» — носит исключительно риторическое значение. Дуня и сама это прекрасно понимает.

Может быть, именно из-за очевидности благопо­лучного (хотя бы отчасти) исхода для Авдотьи Рома­новны и Разумихина Достоевский так мало внимания уделяет этой сюжетной линии. Он ведь куда более тщательно привык исследовать те явления в обществе, которые могут называться болезненными.

В итоге же остается сказать, что мотив любви в ро­мане «Преступление и наказание» настолько же све­тел, насколько мрачен и суров сам роман. Во многом именно благодаря этому мотиву творение Достоевского после прочтения оставляет скорее светлое, нежели тя­желое, впечатление. Ясно и легко замечается, что именно любовь способна донести тепло и свет в самые страшные трущобы, в Сибирь, на каторгу. Таково ее предназначение, и никакой подлости не дано лишить любовь этой великой созидательной силы.