Сочинение на тему: ОБРАЗ МАРГАРИТЫ В РОМАНЕ М. А. БУЛГАКОВА «МАСТЕР И МАРГАРИТА»

ОБРАЗ МАРГАРИТЫ В РОМАНЕ М. А. БУЛГАКОВА «МАСТЕР И МАРГАРИТА»

«Она несла в руках отвратительные, тревожные желтые цветы». Таким неожиданным образом начина­ется знакомство читателя с главной, ключевой герои­ней романа. Словно для контраста с ее красотой, эти первые весенние цветы показаны уродством. Во вся­ком случае, именно такими их увидел Мастер.

Волею автора мы узнаем Маргариту именно так, как это делал ее возлюбленный. Одиночество в глазах, «желтый знак» — вот первое, что по-настоящему ак­центировано в портрете женщины. И так уж получа­ется, что именно с него следует начать знакомство с Маргаритой.

Да, благоустроенная жизнь Маргариты Николаев­ны проходила под знаком одиночества. И очень малое значение имеет то, что муж обожает свою супругу, что они живут в верхнем этаже прекрасного благоус­троенного особняка, что никогда Маргарите не прихо­дилось заниматься бытовыми делами. Видимо, совсем не в этом счастье. Хотя тысячи домохозяек — обита­тельниц коммунальных квартир, воевавших с приму­сами и керогазами, драивших полы и подвергавших­ся избиению нерадивыми мужьями, очень сильно могли бы возразить. Как раз для них положение Маргариты Николаевны и было бы наивысшим счас­тьем в жизни. Как водится, чем бесхитростнее и не­ухоженнее человек, тем меньше ему надо для ощу­щения полноты бытия.

Интересно, а если бы сама Маргарита не была же­ной преуспевающего человека? Если бы ей приходи­лось прятаться по соседям от буйствующего мужа-слесаря, а жизненное пространство ограничивалось бы мрачной и душной комнатой шесть метров на четыре? Осталась бы она подходящей героиней для прекрасной истории? Предпочтительнее поверить в положитель­ный ответ, чем расшатывать основы романтичного и прекрасного образа.

Маргарита — ведьма. Это понятно с самого начала внимательному читателю романа. Только ведьма спо­собна точно угадать знак, на который отзовется ее воз­любленный, которого она еще ни разу не видела. Пусть она врет себе и Мастеру, говоря, что покончила бы с собой, если бы он не заговорил с ней, пусть создает фальшивую возможность ошибки. Но читатель вместе с М. А. Булгаковым точно знает: Мастер был обречен на долгожданную встречу со своим капризным и зага­дочным счастьем. Цветы и сама Маргарита образовали несокрушимую магическую пару, которая при жела­нии могла бы заставить исчезнуть с лица Земли всех людей, за исключением Мастера. Но зачем? Можно просто призвать его к себе и затем огорошить тайным ехидством вопроса: «Как вам нравятся мои цветы?» Это ехидство будет настолько тайным, что его не заме­тит даже сама Маргарита Николаевна, а уж Мастер-то и подавно. Тем паче, что конкретно ему эти волшебные цветы противны. А возлюбленная-ведьма точно знала, что нужны именно они — на другие Мастер мог и не обратить внимания.

О своем ведьмовском таланте Маргарита не дога­дывалась. Если бы не Воланд, она никогда бы и не уз­нала о нем. Хотя мессир тоже не утруждает себя сло­весными разглагольствованиями на сей счет. Он просто передает ей с Азазелло коробочку крема. Разумеется, не простого.

Вот когда снадобье подействовало, тогда Маргарита Николаевна славно повеселилась, дала волю своей мстительности (бедный Латунский!) и сполна получила весь набор ощущений, ради которого ведьмы средних веков даже на ярость святой инквизиции были готовы наплевать. За что и горели на кострах. Но ведь полет, невыразимая свобода, ощущение превосходства над людишками, которым все это недоступно. Маргарита упивается восторженным сумасбродством, свалившим­ся на нее прекрасным весенним вечером.

Но Маргарита не просто ведьма. Она — добрая ведьма, каким бы нелепым это не казалось. По стерео­типу ей, получившей силу от самого дьявола, следовало бы только вредить и мстить, но разве она способна на чистое зло? Разумеется, нет. Пошалить немного, а заод­но основательно попортить жизнь Латунскому (кстати, изувечившему жизнь Мастера значительно сильнее) — это ладно. Но заодно можно попросить Воланда за дето­убийцу Фриду, можно даровать немного свободы дом­работнице Наташе, можно усыпить перепуганного ре­бенка… Никто ведь не умер в результате ее потех? При всей обаятельности свиты Воланда и самого мессира от них неприятностей было не в пример больше.

И бал сатаны Маргарита тоже проводит, как за­правская ведьма. Она — истинная королева этой жут­коватой феерии. Воланд знал, кого возводить на пре­стол, чье колено подставлять гостям бала для поцелуев. Как-никак, королевская кровь. Кстати, эта самая родст­венная связь с некоей французской королевой, жившей в шестнадцатом веке, тоже играет свою роль в экстра­вагантности Маргариты Николаевны. Почему-то все особы августейших кровей отличаются какими-нибудь необычными повадками, склонностями и увлечениями. И влюбляются они тоже по-особенному, что героиня Булгакова лишний раз великолепно доказывает.

Следует отметить, что Маргарита — настоящая женщина. Достаточно приглядеться к ее душевным ка­чествам, чтобы признать, что Мастер влюбился сам и влюбил в себя идеал. Оставим в покое красоту физи­ческую — она настолько сама собой разумеется, что даже сам автор романа едва уделяет ей несколько слов. Тут действительно говорить особо не о чем. Есте­ственно, Маргарита должна быть красивой, ибо краси­вая женщина — это уверенная в себе, сильная, незакрепощенная личность. Ей проще быть собой, потому что не надо заботиться о поиске образа. Красивая жен­щина — сама себе образ. Вот и Маргарита Николаевна, едва успев появиться на страницах произведения, тут же дает понять, что она — не кто-нибудь, а та самая личность, героиня, искомый образ.

Маргарита умеет любить не только своего единст­венного и неповторимого Мастера, но и его главное де­ло — роман о Понтии Пилате. Она видит, что роман и Мастер — это единое целое, одна плоть, одна сущ­ность. И поэтому книга Мастера имеет для нее такое же значение, как любимый человек. Уничтожение ро­мана, таким образом, в глазах Маргариты ничем не от­личается от попытки самоубийства. Мастер сжигает в печи не исписанную бумагу — он испепеляет там ча­стицу себя. И потому Маргарита впадает в отчаяние, именно потому она так ругает себя. В собственных гла­зах она кажется себе виновницей тяжелого увечья воз­любленного.

Маргарита умеет оживлять место своего пребыва­ния. Судя по тому, что муж обожал ее, даже в особня­ке, который был ей, по большому счету, безразличен, она создавала уют. До Маргариты каморка Мастера была для него лучшим местом в мире, но красавица-ведьма вошла в жизнь бывшего музейного работника, и он с нетерпением стал ждать каждого ее прихода. Вообразите себе, в какой рай на земле превращались его комнатки, когда Маргарита переступала их порог. И в «нехорошей квартире» она также мгновенно оказа­лась к месту, и пусть автор оставил это без внимания, но наверняка и туда эта удивительная женщина при­несла в своем сердце крупицу сияния.

Маргарита добра — об этом вскользь упоминалось ранее, но теперь стоит разглядеть ее доброту повнима­тельней и лишний раз восхититься. А отчего бы, спра­шивается, не восхититься, если повод имеется? Как можно лишний раз не снять шляпу перед женщиной, способной оценить глубину страданий Фриды? Ведь преступление, совершенное Фридой, с точки зрения женщины вдвойне ужасно: детоубийство. Каждая женщина — это мать. Мать куда сильнее будет потря­сена убийством ребенка, даже чужого. Но Маргарита избавляет несчастную Фриду от страданий, и этот по­ступок может происходить только от женщины, чья доброта безгранична.

Доброта всегда живет где-то рядом с наивностью. И эта черта тоже присутствует в Маргарите. Напри­мер, не наивность ли заставляет ее воскликнуть: «Ми­лый Азазелло!» Это Азазелло-то милый? Бесспорно, нечистая сила у Булгакова получилась вся как на подбор очаровательна и харизматична, но все-таки Азазелло — это Азазелло. Как-то вот не прилипал к нему эпитет «милый», пока за дело не взялась пре­красная Маргарита Николаевна. Зато уж она как при­лепила, так и не отодрать. А что Азазелло? «По тону его было слышно, что ему приятен искренний радост­ный порыв Маргариты». Вот так. Даже самому Аза­зелло по душе наивная доброта будущей на тот мо­мент королевы бала. Не наивность ли, помноженная на доброту, дает Маргарите возможность восторгаться дьяволом и его всесилием. Тем более что воскрешение сожженного романа и в самом деле для нее то же, что исцеление возлюбленного от какого-нибудь увечья или тяжелой болезни.

Стоит ли говорить о том, что Маргарита умна! Ведь иначе она бы не сумела выдержать тех испыта­ний, которые незаметно подбрасывал ей мессир Во­ланд. Она изящно развивает осторожную подсказку Коровьева в отношении шахматной партии, которую играют Бегемот и его хозяин. Ее комплимент данной игре восхитительно прост, но ведь именно самые про­стые знаки внимания неизменно выигрышнее смот­рятся на фоне излишней вычурности и аристократи­ческой закрученности.

Ум в Маргарите сочетается с интуицией. Очень мно­гое из происходящего с нею и окружающими она вос­принимает именно своей ведьмовской чувствительнос­тью. И весь ее образ поведения у Воланда — это игра, причудливое сплетение детской непосредственности, интуиции и ума. Говоря простым языком, она держится молодцом, за что и получает награду по заслугам.

Еще одним интересным душевным качеством этой замечательной женщины является нормальное челове­ческое любопытство, неожиданно проявившееся через готовность к самопожертвованию. Честно говоря, очень трудно сказать, какова действительная причина того, что Маргарита приняла от Азазелло ведьмовский крем. Да, демон намекнул ей на то, что она сможет вернуть Мастера. Ради Мастера Маргарита Николаев­на готова на все. Но ведь ей наверняка было жгуче ин­тересно, куда это так старательно зазывает ее рыжий чудак с клыком во рту.

Думается, впечатлений от бала как такового у Мар­гариты останется немного. В самом деле, там только музыка, гости и бесконечные поцелуи колена до тех пор, пока оно не распухло. А вот пребывание в общест­ве Воланда и свиты до и после бала безусловно пора­зило ее, только, как это всегда бывает в подобной ситу­ации, осознание своего потрясения придет позже, ког­да Маргарита и Мастер будут жить в том прекрасном домике, который волею мессира стал их обителью.

Еще один существенный штрих к портрету Марга­риты Николаевны — это ее готовность встать стеной на защиту своего любимого и своего, фигурально выра­жаясь, очага. Алоизий Могарыч смог прочувствовать на коже своего несчастного лица остроту ногтей этой потрясающей женщины. Ну и поделом мерзавцу, а Маргарите — честь и хвала. Могущественные союз­ники здесь могут не приниматься во внимание. Думаю, что Маргарита сделала бы то же самое в совершенно любой ситуации. И Латунскому она нашла бы способ отплатить сполна. Наверняка тоже пометила бы ногот­ками его физиономию. Да ну, туда им всем и дорога. Лишь бы запомнили все: женщина куда беззаветнее мужчины борется за нерушимость своего гнездышка. На священность этих границ никто не имеет права по­сягать. Так что запросто может наша идеальная жен­щина превратиться в настоящую дикую кошку. Ущербной была бы Маргарита Николаевна, если бы не заложил в нее автор пусть крохотную, но все-таки ча­стицу злости.

Маргарита — главное сокровище в жизни Мастера, хоть роман его кажется ничуть не менее значимым. Тем не менее, она важнее. И рукопись оказывается в печке, а Мастер — в психиатрической клинике. Че­стно говоря, немного малодушничает он, убегая от сво­ей судьбы.

Она страдает. Но продолжает, несмотря ни на что, любить своего родного, милого Мастера. Она не знает, где он и что с ним, но бережно хранит его фотографию, лепестки его роз и единственный листочек заветной рукописи. Надежда помогает ей жить день за днем в ожидании возлюбленного. Но она не может пустить на самотек события, когда обещано, что ей окажут по­мощь: «если я вас правильно понимаю, вы намекаете на то, что я там могу узнать о нем? — Азазелло молча кивнул головой».

Тем дороже для Маргариты будут времена, кото­рые предстоят им вместе. Вечность не может быть слишком длинной, когда есть с кем ее разделить.

После истории с Боландом Маргарита наверняка, предложи ей Булгаков лично выбрать эпиграф к свое­му роману, отыскала бы в «Фаусте» те самые строки, которые сейчас можем читать мы. А может быть, именно она, находясь очень далеко отсюда, в доме с ве­нецианским окном и вьющимся виноградом, своею ведьмовской рукой подтолкнула Михаила Афанасьеви­ча к нужной книге, помогла найти строки и даже води­ла пером, придирчиво следя, чтобы Булгаков записал их как надлежит.

Могло ли быть так? Да запросто! Как и полагается вымышленному персонажу, созданному с особой тща­тельностью и подкрепленному верой благодарных чита­телей, Маргарита обрела самую настоящую плоть.

И кто из прочитавших «Мастера и Маргариту», продираясь сквозь многоликую толпу на улице, не за­мирал вдруг в самой стремнине людского потока, ма­шинально отыскивая глазами уродливые желтые цве­ты, предназначенные именно ему. Сколько раз эти цветы бывали замечены! И тогда, уподобившись Ивану Бездомному, читатель бросался вслед им. Напролом и сломя голову, он гнался за ними по городу, а они, подлые, поводив его за нос, исчезали. Одураченный читатель вздыхал и шел по своим делам. Иначе и быть не может — некрасивые весенние цветы уже сыграли свою роль однажды.

А умный читатель находил другой знак и встречал совсем иную женщину, в которой от булгаковской Маргариты оставалась лишь любовь в глазах. И навер­няка стоит только представиться возможности, кон­сультант Воланд, приняв совсем иной облик, придет править свой бал для новой Маргариты, о которой то­же, может быть, напишут прекрасный и увлекатель­ный роман, в котором помимо всего прочего не будет фразы: «Она несла в руках отвратительные, тревож­ные желтые цветы».